Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви

Петр боялся российского двора и, судя по всему, понимал, что он не в своей стихии. Несмотря на то, что он был внуком Петра Великого, правящим герцогом Голштинским и некоторое время даже наследником не только России, но и Швеции, Петр родился под несчастливой звездой. В детстве отец отдал его на воспитание педантичному и жестокому гофмаршалу Голштинского двора, который морил ребенка голодом, бил его и заставлял часами стоять на горохе. Подростком Петр обожал парады, был полностью захвачен сначала игрой в солдатики, а затем и настоящей армейской муштрой. Недополучивший внимания и испорченный низкопоклонством Петр превратился в запутавшееся и жалкое существо, не выносившее Россию. Отдалившись от русского двора, он отчаянно цеплялся за свою веру во все немецкое и особенно прусское. Он презирал русскую религию, предпочитая лютеранство; свысока смотрел на русскую армию и боготворил Фридриха Великого [1]. Екатерина не могла не заметить, что Петру недоставало здравого смысла и деликатности, но она «выказывала ‹…› безграничную покорность императрице, отменное уважение великому князю и изыскивала со всем старанием средства приобрести расположение общества». Постепенно последняя задача стала важнее первой.

Вскоре после приезда Екатерины и без того непривлекательные черты Петра были обезображены оспой. Теперь Екатерина находила его «отвратительным», но поведение наследника престола было еще хуже его [2]. В первую брачную ночь невеста пережила унижение: муж не пришел к ней в спальню [3]. Во время сезонных перемещений двора из Летнего дворца в Зимний, из Петергофа на берегу Финского залива в Царское Село, на юг, в Москву, или на запад, в Лифляндию, великая княгиня утешалась чтением французских просветителей (с этого времени книги стали ее постоянными спутниками) и верховой ездой. Она изобрела седло особой конструкции, которое позволяло ей сидеть на лошади боком, когда за ней наблюдала императрица, и по-мужски, когда она оставалась одна. Несмотря на то, что современной нам психологии еще не существовало, читая ее мемуары, хорошо понимаешь, что в эпоху sensibilite сексуальный подтекст этого буйного развлечения был так же очевиден, как и сейчас [4].

Чувственная и игривая Екатерина (чьи чувства, возможно, еще не пробудились до конца), оказалась запертой в стерильном, сексуально не реализованном браке с отталкивающим и ребячливым мужем, в то время как ее окружали хитроумные придворные, среди которых были самые красивые и утонченные мужчины России. Некоторые из них тут же влюбились в нее, в том числе Кирилл Разумовский, брат фаворита императрицы, и Захар Чернышев, будущий министр. Екатерина постоянно находилась под прицелом чужих взглядов. Положение становилось затруднительным: она должна была хранить верность мужу и в то же время зачать ребенка. При такой жизни Екатерина быстро пристрастилась к карточным играм, особенно к «фараону» – как и многие другие несчастные женщины из высшего общества в то время.

К началу 1750-х годов брак превратился из неловкого в несчастный. Екатерина имела все основания, чтобы разрушить репутацию Петра, но она проявляла по отношению к мужу сочувствие и доброту, пока его поведение не поставило под угрозу само ее существование. Как бы то ни было, она не преувеличивала его отсталось и грубость: к тому моменту их брак так и не стал реальностью. Возможно, у Петра был тот же физический недостаток, что и у Людовика XVI. Очевидно, что он был недоразвит, самодоволен и невежественен [5]. Такой брак охладил бы чувства любой женщины. Екатерина была вынуждена проводить ночи в одиночестве, пока ее тщедушный муж играл в кукол и в солдатиков или терзал поблизости от нее скрипку. Он держал в ее комнате собак и часами заставлял ее стоять с мушкетом в карауле [6].

Ее кокетство не заходило слишком далеко, пока не появился Сергей Салтыков, двадцатишестилетний отпрыск старого московского рода. Екатерина называет его «прекрасным, как рассвет», но если читать между строк, можно понять, что это был обычный дамский угодник. Екатерина влюбилась. Вероятно, он был ее первым любовником. Удивительно, но этого потребовала высочайшая воля: императрица Елизавета Петровна желала иметь наследника, и неважно, кто будет его отцом [7].

После первого выкидыша Екатерина снова забеременела. Ребенок, наследник престола Павел Петрович, родился 20 сентября 1754 года. Императрица тут же забрала его от матери. Екатерина осталась «одна на родильной постели» в слезах, «всеми покинута», и еще много часов пролежала на мокрых и грязных простынях: «даже не посылали осведомиться обо мне», – писала она [8]. Она успокаивала себя чтением «О духе законов» Монтескье и «Анналов» Тацита. Салтыкова отослали от двора.