Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви

Взяв себя в руки, Екатерина выпустила заявление, которое стало объектом насмешек: в нём сообщалось, что Пётр умер от «геморроидальных колик» [18]. В Европе этот абсурдный диагноз впоследствии превратился в эвфемизм для обозначения политического убийства. Когда Екатерина как-то раз пригласила к себе философа Д’Аламбера, он в шутку говорил Вольтеру, что не осмелился принять приглашение, потому что в России его предрасположенность к геморрою определённо была опасна [19].

Традиционно коронация русских царей происходила в Москве, в древней православной столице. Пётр III, презиравший эту чуждую ему страну, вообще не позаботился о коронации. Екатерина не собиралась повторять его ошибок. Напротив, узурпировав трон, она должна была неукоснительно и любой ценой соблюдать ритуалы, обеспечивавшие легитимацию власти. Екатерина повелела организовать в кратчайшие сроки пышную, традиционную церемонию коронации.

Четвертого августа, в тот день, когда Потёмкина по личному приказу императрицы произвели в подпоручики, он вместе с тремя эскадронами конногвардейцев отбыл в Москву, чтобы участвовать в коронации. Его семья тепло встретила блудного сына, который уезжал бездельником, а вернулся охранником императрицы. Двадцать седьмого августа восьмилетний великий князь Павел – единственное законное основание нового режима – уехал из столицы в сопровождении своего наставника Панина и вереницы из 27 карет и 257 лошадей; следом отправился и Григорий Орлов. Императрица выехала пять дней спустя со свитой из двадцати трех придворных, шестидесяти трех карет и 395 лошадей. В пятницу тринадцатого сентября Екатерина с царевичем прибыли в Москву, город куполов и башен, средоточие русской древности. Государыня терпеть не могла Москву, где её недолюбливали и где она как-то раз серьёзно заболела. Её предчувствия оправдались: маленький Павел слёг с лихорадкой и проболел всю церемонию.

В воскресенье 22 сентября в Успенском соборе, в самом сердце Кремля, пятьдесят пять иерархов Православной церкви, став полукругом, короновали Екатерину «всепресветлейшей, державнейшей, великой государыней императрицей Екатериной Второй, самодержицей Всероссийской». Подобно своей предшественнице Елизавете, она сама возложила корону себе на голову, чтобы подчеркнуть, что не нуждается во внешних гарантах своей легитимности, затем взяла в правую руку скипетр, а в левую – державу, и все собравшиеся преклонили колени. Запел хор. Пушки дали залп. Архиепископ Новгородский совершил помазание на царство и причастил её.

Екатерина вернулась во дворец в золотой карете, охраняемая спешившимися конногвардейцами, в числе которых был Потёмкин, и окружившей её толпе бросали золотые монеты. При виде кареты народ падал на колени. Позднее, когда настало время для коронационных наград, очертания нового правящего режима приобрели ясность: Григорий Орлов был назначен генерал-адъютантом, и всем пятерым братьям Орловым, как и Никите Панину, был пожалован графский титул. Подпоручик Потёмкин, несший службу во дворце, вновь фигурирует в списках: он получил набор столового серебра и ещё четыреста душ в Подмосковье. Тридцатого ноября он становится камер-юнкерем, или комнатным дворянином, с разрешением оставаться в гвардии [20] – в то время как остальные новоиспечённые камер-юнкеры прекращали военную службу и становились придворными [21].

Впереди была утомительная неделя церемоний, балов и приёмов, но состояние великого князя Павла ухудшилось, и если бы он умер, правление Екатерины оказалось бы под угрозой. Поскольку ее претензии на власть во многом основывались на необходимости защитить Павла от Петра III, его смерть частично лишила бы Екатерину права на престол. Всем было очевидно, что права Павла были куда более весомыми. Один император уже пострадал от смертельно опасного геморроя, и гибель его сына вновь обагрила бы священной императорской кровью руки цареубийцы Екатерины. Кризис болезни пришёлся на первые две недели октября, которые царевич провёл в горячечном бреду, но потом он пошёл на поправку. Всё это усугубляло и без того напряжённую обстановку. Екатерине удалось сохранить за собой власть до коронации, однако вокруг нее плелись заговоры и контрзаговоры. Они зарождались в стенах казарм, где гвардейцы, возведя на трон одну правительницу, рассуждали, не лучше ли поменять её на кого-то другого, и при дворе, где Орловы мечтали женить Григория на императрице, а Панин и сочувствовавшие ему аристократы стремились ограничить императорскую власть и управлять государством от имени Павла.