Екатерина Великая и Потёмкин: имперская история любви

Павел I отменил все достижения правления своей матери, какие только смог. Он отомстил Потёмкину, превратив Таврический дворец в казармы гвардейцев, а Зимний сад отдал под гвардейские конюшни. Из ребяческой обиды он «сослал» библиотеку Потёмкина в Казань – уникальный пример библиографической мести. Павел также приказал переименовать Григориополь. Будучи пруссофилом, как и его отец, он питал любовь к парадам, относился ко всей империи как к большой казарме и приложил все усилия, чтобы разрушить гуманную «потёмкинскую армию», которую так ненавидел [48]. Из-за своей деспотической невыдержанности он нажил себе тех же врагов, которые когда-то свергли с престола его отца Петра III. Поэтому его боязнь покушений оказалась самоисполняющимся пророчеством. (Одним из его убийц был Платон Зубов.) И хотя потёмкинские казаки ещё долго оставались опорой династии Романовых, сыновья Павла Александр I и Николай I унаследовали его прусскую парадоманию, и этот облик русской монархии сохранился до её последних времён: анархист Бакунин называл Россию «Кнуто-германской империей» [49].

София де Витт вышла замуж за богатейшего польского «князька» Феликса Потоцкого, которого она встретила и обворожила в Яссах после смерти Потёмкина. В дальнейшем София вступила в страстную инцестуальную связь со своим пасынком Юрием Потоцким, совершив «все грехи Содома и Гоморры». Когда Ланжерон навестил её, она призналась: «Вам известно, кто я и откуда я родом, eh bien [ну так что ж (фр.). – Прим. перев.], не могу же я жить всего лишь на 60 000 дукатов в год». В 1805 году её пожилой супруг скончался, а четыре года спустя она прогнала его сына и сумела нажить немалое достояние, в одиночку воспитывая своих детей. Графиня Потоцкая умерла в 1822 году, окружённая «почётом и уважением» [50].

Сашенька Браницкая удалилась в свои имения, где занялась преумножением бессчётных богатств. «Мне неизвестна точная цифра, – говорила она, – но должно быть, у меня около двадцати восьми миллионов». Она прожила великолепную жизнь почти что царственной особы и застала смену эпох. Свидетельница последнего вздоха Потёмкина стала «носительницей его славы». В зрелые годы она оставалась такой же грациозной, стройной и свежей, но неизменно носила длинные платья в екатерининском стиле, подчёркивая свою талию поясом с крупной пряжкой. В одном из имений Браницкая устроила усыпальницу в память Потёмкина и заказала свой портрет с его бюстом на заднем плане. Её дважды посещал Александр I и пожаловал придворное звание обер-гофмейстерины. Даже спустя двадцать лет после смерти Екатерины поражённый Вигель увидел, что знатные дамы подходят к руке Браницкой, словно она была великой княгиней, и та «без всякого затруднения и преспокойно» подаёт им руку., Она скончалась в возрасте 84 лет в 1838 году, во времена правления английской королевы Виктории, к тому времени её дети уже обзавелись собственными польскими и русскими аристократическими семьями [51].

Потёмкинский «ангел» графиня Скавронская после смерти своего супруга-меломана получила долгожданную свободу и вышла замуж по любви – за итальянского рыцаря Мальтийского ордена, графа Джулио Литту [52]. Младшая из сестёр Татьяна, вдова Михаила Потёмкина, сочеталась браком с князем Николаем Юсуповым, потомком татарского хана по имени Юсуф; супруг был значительно старше её и, по слухам, владел целой деревней любовниц-крепостных. Брак княгини Юсуповой оказался несчастливым, но подобно своему дядюшке она обзавелась большой коллекцией драгоценностей, в том числе приобрела серьги Марии-Антуанетты, алмаз «Полярная звезда» и диадему сестры Наполеона Каролины Мюрат. Последний представитель княжеского рода, Феликс Юсупов, участник убийства Распутина, гордился своим родством со светлейшим князем [53].