Екатерина Великая. Портрет женщины

Фридрих делал все, чтобы понравиться Екатерине и посодействовать ей. Он уговаривал Софию и ее родителей согласиться на брак, подчеркивая политические преимущества для Пруссии, а также потенциальную финансовую выгоду для дома Вюртембергов. Он заметил, что Екатерина обещала обеспечить приданым всех трех дочерей Вюртемберга. Однако существовало одно препятствие: София уже была помолвлена с Людвигом, принцем Гессен-Дармштадтским, приходившимся братом недавно умершей Натальи и свояком Павлу. По приказу короля помолвку расторгли, и, получив от Екатерины обещание получать жалованье, а также руку другой дочери Вюртемберга, принц Людвиг успокоился.

Следующим шагом стало устройство встречи между предполагаемыми женихом и невестой. Фридрих пригласил Софию в Берлин, куда должен был приехать и Павел, чтобы встретиться с ней. Этот план устраивал всех. Путешествие за границу должно было отвлечь Павла от мыслей о смерти Натальи и мучившем его оскорблении, которое нанесло ее предательство. Более того, перспектива поездки в Берлин, судя по всему, нравилась молодому вдовцу, никогда прежде не покидавшему свою страну. Возможность встретиться с Фридрихом II служила дополнительным стимулом.

Путешествие в Берлин началось 13 июня 1776 года. Вместе с Павлом в большой, удобной карете сидел принц Генрих. В отсутствие Павла Екатерина часто ему писала, хвалила его письма и волновалась за его здоровье. По ее совету Павел изучал провинциальную администрацию, военные гарнизоны и коммерческие предприятия, попадавшиеся ему по дороге до границы. Она ответила на хвалебный отзыв Павла по поводу порядка и благообразия Ливонии следующими словами: «Я надеюсь, что со временем основная часть России не будет ни в чем уступать… [Ливонии], ни в порядке, ни в хороших манерах, и что случится это при вашей жизни». Пока Павел путешествовал, Фридрих коротко рассказал Софии Вюртембергской о русском дворе, как прежде он рассказывал о нем Софии Ангальт-Цербстской тридцать два года назад. Как и в случае с Софией, он подчеркнул, что переход из лютеранства в православие является лишь незначительной уступкой в решении государственных дел.

Когда Павел доехал до Берлина, Фридрих постарался произвести впечатление на двадцатитрехлетнего великого князя. Павла встречали салютом из пушек, он проезжал под триумфальными арками, между выстроившимися в два ряда солдатами. В его честь устраивались приемы, обеды, балы. Немногие могли похвастаться таким же мастерством в искусстве лести, как король Фридрих. Павел, привыкший играть незначительную роль при дворе матери, теперь вдруг оказался обласканным вниманием и почтением великого Фридриха. Впервые в жизни ему были оказаны почести как наследнику великой империи. «Ничто не может превзойти внимание Его Прусского Величества, оказанного великому князю, а также усилия, которые он принял, чтобы очаровать его и угодить ему», – писал британский посол в Берлине. Павел купался во внимании, которое лишь утвердило его суждение о том, что король Пруссии являлся величайшим человеком и монархом в Европе. Он писал своей матери, что уровень цивилизации в Пруссии на два столетия опережает Россию.

Но не только оказанный Павлу в Берлине прием укрепил его в решимости повторно вступить в брак, после первой же встречи с Софией он увлекся ею. София была высокой, светловолосой, цветущей, нежной и сентиментальной девушкой. А поскольку ее рекомендовал сам Фридрих, это вдвое усиливало желание Павла жениться на ней. Что до самой Софии, то она не протестовала, когда ее помолвка с красивым Людвигом Гессенским была внезапно расторгнута, и ее дяди Фридрих и Генрих предложили ей взамен маленького и менее привлекательного Павла. Какие бы чувства она ни испытала при первой встрече с Павлом, она с готовностью приняла нового жениха. «Великий князь очень добр, – писала она матери. – И очарователен».

Екатерине понравилось то, что Павел писал в своих письмах о приятной внешности и добром нраве Софии, о ее желании стать хорошей женой и готовности учить русский. Императрица послала свое благословение, но, желая сохранить полный контроль над происходящим, настояла на том, чтобы София оставила свою мать в Берлине и приехала в Россию одна. Она писала принцессе и хвалила ее желание стать «моей дочерью… Уверяю вас, что не будет и случая, когда я не смогу доказать Вашему Высочеству, насколько нежны мои материнские чувства к вам». Екатерина также подчеркнула, что хотела бы заключить брак как можно скорее. Она писала Гримму: