Екатерина Великая (Том 1)

– Пугачёв осадил коня и сказал: «Прощает вас Бог и я, ваш Государь Пётр III, Император. Вставайте!..» Пушки обернули в степь и выпалили из них ядром. От солдат Пугачёв направился к офицерам. Те стояли связанные, избитые, голодные, с зелёными от пережитых страданий, лишений и оскорблений лицами. Они смело, по-офицерски смотрели прямо в глаза Пугачёву, и во взгляде их был вызов. И Пугачёв затрепетал перед ними, связанными и бессильными. Стараясь быть угодливым, он говорит им: «Зачем вы шли на меня, Вашего Государя?» – «Ты нам не Государь, – ответил капитан Камешков, – у нас в России – Государыня Императрица Екатерина Алексеевна и Государь цесаревич Павел Петрович, а ты – вор и самозванец!..»

– Скажи мне, Никита Иванович, почему вот таких вот героев портреты нигде не напечатаны по заграничным газетам, об них книги не пишут, а о Пугачёве пишут и портреты его распространяют?.. Их, конечно, казнил маркиз Пугачёв?

– Тут же повесил.

– И народ?..

– Народу нравилось… Власть!..

– Ваше Величество, – сказал Панин, – мой брат мне недавно писал. Привезли Пугачёва в клетке на тот двор, где мой брат стоял со своим штабом. Пётр Иванович вышел посмотреть на злодея. Тот сидит – как медведь в клетке. Волосы колтуном, борода нечёсаная, в разодранной рубахе и нагольном тулупе. Мой брат спросил его: «Кто ты таков?..» Пугачёв смело посмотрел в глаза брату и ответил: «Сам, чаю, лучше моего знаешь – Емельян Иванович Пугачёв». – «Как же ты смел, вор, называться Государем?» Пугачёв мрачно посмотрел на брата и сказал точно про себя: «Я не ворон, я воронёнок, а ворон-то ещё летает. Гляди, ещё и тебе глаза выклюет». Есть в Пугачёве, Ваше Величество, особая сила духа, и сила-то эта подкупает народ.

– Мне доносили о том, что Пугачёв, когда почуял, что казаки поняли его и готовы выдать, пустил слух, что он и точно донской казак Пугачёв, но что между его казаками скрывается подлинный Император Пётр III Фёдорович, да имени своего до времени не объявляет… Вот я и ещё жду самозванца. Привыкать, кажется, к этому начинаю. Ты помнишь, Никита Иванович, о том письме, что тебе писала тоже какая-то из Рима… Невероятно!..

XXXVII

Орлов писал Государыне, что в Неаполе, а потом в Риме появилась «дочь Императрицы Елизаветы Петровны»…

«Есть ли эдакая на свете или нет, я не знаю, – писал Орлов, – а буде есть и хочет не принадлежащего себе, то б я навязал камень ей на шею – да в воду. Сие же ея письмо при сём прилагаю, из которого ясно увидеть изволите желание. Да мне помнится, что и от Пугачёва несколько сходствовали в слоге сему его обнародования; а может быть, и то, что и меня хотели пробовать, до чего моя верность простирается к особе Вашего Величества; я же на оное ничего не отвечал, чтоб чрез то не утверждать более, что есть таковой человек на свете и не подать о себе подозрение… От меня ж послан нарочно верный офицер, и ему приказано с оною женщиною переговорить, и буде найдёт что-нибудь сомнительное, в таком случае обещал бы на словах мою услугу, а из того звал бы для точнаго переговора сюда, в Ливорно. И моё мнение, буде найдётся таковая сумасшедшая, тогда, заманя её на корабли, отослать прямо в Кронштадт; и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду…»

Государыня бросила письмо на стол.

– Графа Никиту Ивановича ко мне, – сказала она статс-секретарю Попову и, отодвигая стул, встала из-за стола. В ожидании Панина она ходила по антикамере взад и вперёд по мягкому ковру.

«Все… все… Все они такие. Может быть, только Румянцев и Суворов способны сами что делать, не дожидаясь приказа. Но даже верному Алехану всегда приходится подсказать, утвердить, направить… Взять всё на себя… Хотя бы как тогда… в Ропше… Намекнуть. Ну и точно, навязал бы камень на шею, и концы в воду… Так нет!.. „Каким образом повелите мне поступить?..“ А сам, голубчик, не знаешь, что делают с самозванками?.. Не знаешь?.. Не знаешь?.. Не знаешь?..»

Она села за стол и принялась писать тонкими крупными буквами. Когда вошёл Панин, она, не отрываясь от письма, протянула ему левой рукой письма Орлова и самозванки и сказала:

– Читай… Вчера только говорили о Пугачёве, а вот и сестра его объявилась. Опять подкоп под всероссийский престол, задуманный врагами нашими. Надо полагать – всё та же, что и тебе тогда писала.

Пока Панин читал, Государыня заканчивала своё письмо.