Екатерина Великая

Рядовые казаки составляли войсковую сторону. В отличие от послушной стороны, готовой ради сохранения своих постов безропотно выполнять указы Военной коллегии, войсковая сторона сопротивлялась не только произволу войсковой канцелярии, но и Военной коллегии, ограничивавшей казачьи вольности.

Упреждая события, отметим, что стремление войсковой стороны сохранить автономию и казачьи вольности было обречено на неудачу — все эти атрибуты казачьей жизни противоречили абсолютистскому режиму. Рано или поздно должно было наступить время унификации управления и установления общих для всей страны бюрократических органов власти. Войсковая сторона посылала в столицу множество делегаций с жалобами на атамана и Войсковую канцелярию, а также на Военную коллегию, то и дело покушавшуюся на казачье своеволие. В Яицкий городок, столицу казачества, одна за другой приезжали комиссии, разбиравшие жалобы войсковой стороны, но комиссии, как правило, подкупленные послушной стороной, выносили вердикты, угодные атаману и старшинам и ущемлявшие интересы основной массы казачества.

В создавшейся напряженной обстановке каждая мера, ограничивавшая казачьи традиции, вызывала острый протест, готовый перерасти в вооруженную борьбу. Детонатором, вызвавшим взрыв на Яике, послужило постановление Военной коллегии, подтвержденное императрицей, о формировании легиона в составе 334 яицких казаков, призванных, подобно рекрутам, на службу, которую они должны были отбывать вдали от родных мест. Казаки сочли эту акцию попыткой превратить их в солдат регулярной армии и в 1769 году обратились в Военную коллегию с просьбой отменить свое решение, но та настаивала на своем, сделав казакам незначительную уступку — разрешила им не брить бороду.

В ответ на отказ служить в легионе атаман Тамбовцев велел комплектовать команду из схваченных на улице первых попавшихся казаков.

Казакам дважды удалось совершить в столице «дерзновенный» поступок — лично вручить императрице челобитную. На этот раз их просьба была удовлетворена: «снисходя на их просьбу, — писала Екатерина, — увольняем их вовсе от легионной команды, куда их впредь не наряжать»[121]. Одновременно императрица велела отправить на Яик очередную следственную комиссию с поручением расследовать противозаконные действия атамана и старшин, отстранить от должности Тамбовцева.

Пока комиссия вела следствие, явно потакая послушной стороне, на Яике возник очередной повод для недовольства — надлежало отправить в Кизляр на смену находившейся там команде 500 казаков. Один за другим собирались войсковые круги, с шумом отклонявшие это требование.

В конце декабря 1771 года в Яицкий городок прибыл председатель очередной комиссии генерал-майор фон Траубенберг. Этот суровый и непреклонный солдафон действовал, используя силу и страх. Свой приезд в Яицкий городок он ознаменовал наказанием плетьми семи казаков, оказавших наиболее активное сопротивление отправке в Кизляр.

Возбужденные толпы вооруженных казаков заполонили улицы городка. 13 января 1772 года Траубенберг велел стрелять в них из пушек. Казаки быстро овладели орудиями, повернули их против команды регулярных войск. Траубенберг, атаман Тамбовцев и ненавистные старшины были убиты, а дворы их разграблены.

Получив известие о событиях в Яицком городке, в столице решили отправить туда генерал-майора Фреймана с поручением упразднить существовавшее в яицком казачестве самоуправление: ликвидировать должность атамана и старшин и разделить всех казаков на полки, подчинив их оренбургскому губернатору.

Комиссия, расследовавшая события 15 января, вынесла суровый приговор: 44 человека осуждены к четвертованию, 47 — к повешению, 3 — к отсечению головы, 20 человек — к наказанию плетьми. Военная коллегия существенно смягчила приговор — жизнь всем была сохранена, самая суровая кара состояла в наказании кнутом с вырезанием ноздрей и ссылкой с семьями в Сибирь. Кроме того, на войско была наложена штрафная санкция — его обязали уплатить родственникам убитых, а также оставшимся в живых 36 756 рублей в погашение разграбленного имущества.

Мы столь подробно остановились на выступлении яицких казаков, чтобы показать степень напряженности, царившей среди казачества накануне появления там Пугачева. Перед тем как объявить себя Петром III, Пугачев основательно ознакомился с перипетиями борьбы казачества за восстановление своих попранных прав, выяснил степень недовольства мерами правительства по ликвидации казачьих вольностей и убедился в готовности казаков отстаивать свои права с оружием в руках. Только после этого он совершил рискованный шаг — объявил себя Петром Федоровичем. Главнокомандующий в Москве М. Н. Волконский правильно заметил в письме к Екатерине: «Если б не попал сей злодей (Пугачев. — Н. П.) на живущих в расстройстве бунтующих душ яицких казаков, то б никоим образом сей злодей такого своего зла ни в каком империи… месте подлым своим выдумкам произвести не мог»[122].