Читаем Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791) полностью

Екатерина Вторая и Г. А. Потемкин. Личная переписка (1769-1791)

²Посланный с донесениями мой Генерал дежурный… — С подробными донесениями о штурме Очакова и ключами этой турецкой твердыни в Петербург поскакал дежурный генерал Николай Михайлович Рахманов (1744–1793), генерал-майор, кавалер Георгия 4-ой степени. Храповицкий записал 2.I.1789 г. слова Екатерины: «Вчера, сказывают, все ожидали, чем пожалую Рахманова, и он в вечеру пустил слух, будто должен отправить офицера к Князю; вот моя записка, чтоб дать ему Владимира 2-го класса и шпагу с каменьями: как ты думаешь?» Изъясняя должность его, как Дежурного Генерала при осаде, сослался на Князя Г.А. Потемкина-Таврического. — «Он просто рекомендует, чтоб от него отделаться. О, я знаю моего человека, точно он мой собственный выкормыш» (Последние слова на фр. яз.). Рахманов получил награды, продолжал служить. Последний чин — генерал-поручик.

³Изволите говорить: я, как крот, роюсь. По холоду, какая зима здесь, немудрено бы жить в землянках, но как про меня редко доносят правду, то и тут солгали. Я все жил в ставке, которую отдал раненым, а сам в одной маленькой кибитке живу и то в чужой. — Недруги Потемкина изображали очаковскую осаду в самых черных красках. Отголоском этих слухов стала глава «Спасская Полесть» из книги А.Н. Радищева, в которой он описал «сон» некоего монарха. «Военачальник мой, посланный на завоевание, утопал в роскоши и веселии. В войсках подчиненности не было; воины мои почиталися хуже скота. Не радели ни о их здравии, ни прокормлении: жизнь их ни во что вменялася…» Как известно, Радищев служил под начальством графа А.Р. Воронцова — одного из самых последовательных противников князя. Даже такой строгий критик Светлейшего, как А.Ф. Петрушевский (лучший биограф Суворова), отмечал, что «забота Потемкина о солдатах была изумительная». Свою просторную, теплую палатку (ставку) князь отдал раненым, а сам переселился в маленькую кибитку. Войска были обеспечены тулупами, валенками, войлочными аулами и кибитками.

1789

908. Г. А. Потемкин — Екатерине II

15. I.1789

Автограф. АВПРИ. Ф. 5. Д. 585. Л. 257-258об.

Публикуется впервые.

Потемкин после штурма Очакова почти месяц приводил дела в порядок, устраивая войска на зимних квартирах, заботясь о постройке в Херсоне новых кораблей и проводке в Севастополь из Лимана кораблей и фрегатов ставшей (после падения Очакова) не нужной здесь парусной эскадры. 23.XII Суворов (так и не участвовавший в штурме) горячо поблагодарил главнокомандующего за приглашение отправиться вместе с ним в Петербург (СП, с. 174).

909. Екатерина II — Г.А. Потемкину

21. I.1789

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 154.

Публикация — PC, 1876, сентябрь. С. 24.

910. Г. А. Потемкин — Екатерине II

31. I.1789

Автограф. АВПРИ. Ф. 5. Д. 585. Л. 259.

Публикуется впервые.

911. Екатерина II — Г.А. Потемкину

2. II.1789

Автограф. РГАДА. Ф. 5. Д. 85. Ч. 2. Л. 155.

Публикация — PC, 1876, сентябрь. С. 25.

¹… буде приедешь сюда больной, то сколько ни обрадуюсь твоему приезду, однако, при первом свиданьи за уши подеру, быть уверен. Морщись, как хочешь, а со здоровьем не шути. Вот какая у нас готовится встреча победителю! — Очень теплое письмо. Несмотря на переживаемые Россией трудности, императрица уверена в успехе. 26.I Храповицкий записывает ее слова: «Князю Г.Г. Орлову за чуму сделаны мраморные ворота, Графу П.А. Румянцеву-Задунайскому поставлены были триумфальные в Коломне, а Князя Г.П. Потемкина-Таврического совсем позабыла». — Ваше Величество так его знать изволите, что сами никакого с ним расчета не делаете. — «То так; однако же все человек, может быть ему захочется». Было приказано, — добавляет Храповицкий, — иллюминировать мраморные ворота в Царском Селе и украсить их надписью (из Оды на Очаков Петрова) «Ты в плесках внидешь в храм Софии». Государыня, заканчивая беседу, заметила: «Ничего сказать не могут, ибо в Софии (т. е. подле Царского Села. — В.Л.) есть Софийский собор; но он будет в нынешнем году в Цареграде, о том только не вдруг мне скажите». В Петербурге с неоправданным оптимизмом смотрели на ход и исход войны. Потемкин в своих оценках и планах был осторожнее (см. письма № 912, 913).