Читаем Екатеринбург - Владивосток (1917-1922) полностью

Правительство Земской управы во главе с Антоновым и Цейтлиным, поддерживаемое грузчиками, матроснёй и небольшими группами партизан, спустившихся с сопок, сосредоточилось в казармах Гнилого угла, где и вело продолжительную борьбу, кажется, весь день. Но уже часов в двенадцать дня было ясно, что меркуловское выступление удалось и мы вновь очутились под властью национального правительства. Русский, красный с синим углом, флаг сменил всюду дэвээровский.

Я вновь испытал почти такую же радость, как в Екатеринбурге после взятия города чехами, с той лишь разницей, что тогда сильно верилось в полную победу над коммунизмом, а теперь закрадывались сомнения в дальнейшых успехах Белого движения.

Вскоре появились афиши с извещением о переходе власти в руки национального русского правительства под названием Приамурского, чем определялась и его граница, включающая в себя чуть ли не всё Забайкалье. На самом же деле его территория, несмотря на то что в неё вошли Никольск-Уссурийский и Гродеково, всего Приморья не охватывала. Впоследствии многие называли его «правительством до Первой Речки».

Само собой разумеется, что переворот был совершён при благосклонном содействии японского командования, которое препятствовало продвижению по линиям железных дорог красных войск из Д.В.Р. и, как говорили, вмешивалось в бои, когда они разрастались с явным успехом для красных. Но всё же японское командование не воспрепятствовало правительству Антонова с преданными ему частями покинуть Владивосток, удалившись в сопки.

На другой же день к нам пришёл Сергей Петрович Руднев и сделал предложение Николаю Ивановичу Сахарову занять пост управляющего делами Приамурского правительства, а моему зятю Льву Львовичу — помощника Сахарова. Лев Львович отказался, а Сахаров согласие дал.

Предполагая, что правительству вряд ли удастся надолго удержаться у власти, я уговорил Сахарова оставить свой капитал в деле и обещал временно выплачивать ему сверх дивиденда половину жалованья, если он обещает держать меня в курсе всех финансовых распоряжений и намерений правительства. Это и было обещано.

На место ушедшего Сахарова я посадил Немчинова с тем же окладом, что получал у меня кассир-артельщик, т. е. семьдесят пять иен. А остальным «мальчикам» прибавил до пятидесяти иен. Все были очень довольны и с большим рвением продолжали работу.

Мне было страшно за новых правителей. Трудно добиться власти, но ещё труднее удержать её. Для этого нужны средства. Податной аппарат бездействовал. Правительство, несмотря на малую территорию, должно было содержать большой штат чиновников, выплачивать пенсию безработному офицерству, содержать войско да ещё в подражание демократическим странам содержать приносящее не пользу, а вред Народное Собрание.

Россию охватила революция. Она представляла собой бушующее море, но не морской воды, а вонючих помоев. По этому зловонному морю братьям Меркуловым предстояло вести свою утлую ладью. Что было делать? Неужели капитану корабля в часы бури надо собирать матросов на митинг и спрашивать, куда и как вести судно? Конечно, нужна была диктатура, а вместо неё продолжало функционировать Народное Собрание. Впрочем, само правительство образовалось из пяти лиц — братьев Меркуловых, Еремеева, Макаревича и Адерсона.

В сущности, это была та же диктатура, но скрытая, получившая впоследствии имя «Торгового дома братьев Меркуловых». Название для правительства совсем не лестное…

Как не могли братья понять и столковаться, что оставлять себе два голоса из пяти не совсем удобно? Много лучше было бы верховную власть передать одному Спиридону, а Николаю предоставить министерские портфели военного и иностранных дел, которые он имел. А Народное Собрание нужно было или распустить, или собирать раз в год на месяц для контроля и утверждения смет.

Тяжело было и политическое, и финансово-экономическое положение нового правительства. Дело в том, что всё отчетливее становилась близость ухода интервентов. В Вашингтон посылалась депутация с просьбами удаления японских войск. А это было равносильно самоубийству Приамурского правительства. Было совершенно ясно, что с уходом японцев здесь водворятся большевики.

Для меня подобное решение было непонятно. Мне казалось, что надо хлопотать перед союзниками о создании на востоке белого буферного государства под общим протекторатом держав Согласия и под верховным водительством одного из Романовых.

Экономическое положение всех правительств, бывших во Владивостоке, зависело главным образом от количества застрявших во Владивостоке грузов как Императорского правительства, так и частных лиц. Но эти грузы начали расхищаться ещё при Розанове, и Меркуловым достались лишь крохи. Золотой запас, около восьмидесяти миллионов рублей, был передан Земским коммунистическим правительством Читинскому правительству Д.В.Р. Таким образом, касса нашего банка тоже была пуста.

БОЧКАРЁВ

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Отто Шмидт
Отто Шмидт

Знаменитый полярник, директор Арктического института, талантливый руководитель легендарной экспедиции на «Челюскине», обеспечивший спасение людей после гибели судна и их выживание в беспрецедентно сложных условиях ледового дрейфа… Отто Юльевич Шмидт – поистине человек-символ, олицетворение несгибаемого мужества целых поколений российских землепроходцев и лучших традиций отечественной науки, образ идеального ученого – безукоризненно честного перед собой и своими коллегами, перед темой своих исследований. В новой книге почетного полярника, доктора географических наук Владислава Сергеевича Корякина, которую «Вече» издает совместно с Русским географическим обществом, жизнеописание выдающегося ученого и путешественника представлено исключительно полно. Академик Гурий Иванович Марчук в предисловии к книге напоминает, что О.Ю. Шмидт был первопроходцем не только на просторах северных морей, но и в такой «кабинетной» науке, как математика, – еще до начала его арктической эпопеи, – а впоследствии и в геофизике. Послесловие, написанное доктором исторических наук Сигурдом Оттовичем Шмидтом, сыном ученого, подчеркивает столь необычную для нашего времени энциклопедичность его познаний и многогранной деятельности, уникальность самой его личности, ярко и индивидуально проявившей себя в трудный и героический период отечественной истории.

Владислав Сергеевич Корякин

Биографии и Мемуары