Ехал грека через реку

Ася не любила ругаться с Адамом. Ей нравилась его мягкость, и то, что он многое ей позволяет, и все время прикасается, и смотрит с какой-то необыкновенной завороженностью. Она постоянно ловила себя на том, что нежится, по-кошачьи, в этом тепле, и позволяет себе капризничать и своевольничать, как ребенок, которого балуют.

Никогда и никто так не относился к Асе — и никогда и ни с кем она не ощущала себя так свободно и уверенно. Ей даже казалось, что рядом с Адамом проявляются некие скрытые возможности ее разума, дремавшие прежде способности и обостряется интуиция. Перестав опасаться недовольства отца, Ася все больше понимала дочь.

Адам бы не понял, если бы она назвала его своей музой, но, фактически, так оно и было.

Изначально все внимание было только Еве, Адам казался лишь декоративным приложением к девочке. Ася и сама не заметила, когда оказалась в фокусе внимания и когда начала получать от этого удовольствие.

И когда стал шире ее собственный фокус.

Вот зачем ее сейчас понесло говорить ему гадости?

Что вообще на нее нашло?

— Не обращайте внимания, — Вика просочилась в переговорку. Кажется, весь офис наблюдал, как они пререкаются. — Целибат плохо сказывается на его настроении. Это из-за него Адам такой дерганый.

— Ага… Что? — до Аси не сразу дошел смысл сказанного. — Это еще что за оправдание для бедных? По-вашему всякий, кого не ублажает по ночам десяток гетер, сразу становится невротиком?

Вика закрыла за собой дверь, элегантно опустилась в кресло и сообщила скучающим голосом:

— Я предложила Адаму секс без обязательств.

— Молодец, — одобрила Ася, которая уже даже привыкла к откровениям Виктории. Она нравилась ей — хотя бы тем, что уверенно шагала по дорожке из ошибок, которые сама Ася уже совершила.

— Звучит слишком саркастично даже по вашим меркам.

— Ну что вы, — Ася потянулась и достала из шкафчика шоколадку для гостей. — Я всего лишь няня. В этом доме я воспитываю только Еву.

— Нет уж, говорите, что думаете, — настаивала Вика.

— Вы не хотите знать, что я думаю. Вы хотите, чтобы я поддержала вас. Вы молодец, Вика.

— Перестаньте так делать. Это бесит.

— Рассказать вам сказку? — сдалась Ася. — Давным-давно в некотором царстве некотором государстве жила одна молодая и глупая девочка. Она встречалась с мальчиком, но совершенно не воспринимала его всерьез. Изменяла ему. Игнорировала его. А потом он ее бросил. И тогда девочке показалось, что свет померк. Любовь, которая мальчику была уже не нужна, накрыла девочку с головой. Отчаяние и душевные терзания поселились в ее сердце. Но мальчик не собирался к ней возвращаться, а она никак не могла поверить, что он это серьезно. Казалось, что он вот-вот передумает. Надо просто чуть-чуть поднажать. И она предложила ему секс без обязательств. «Ты свободен, — сказала девочка, — я свободна. Давай просто спать друг с другом, пока не найдем себе кого-то». И мальчик согласился, но все стало еще хуже. Потому что физический контакт без эмоционального отклика принес девочке только обесценивание себя. Она ощущала, что продается за ласки и поцелуи. С каждым днем чувствовала себя все более ничтожной. Все более жалкой. И тогда включилась программа саморазрушения. Алкоголь, секс с незнакомцами, и ненависть к себе. А мальчик… все это время он ухаживал за другой девочкой, и в один прекрасный день оказалось, что он скоро женится. Он даже ничего не понял. Вот такая история.

Ася протянула Вике шоколадку.

— А у кого-то была бурная молодость, — произнесла та ошарашенно и даже с некоторым уважением.

— Обращайтесь. Я, как Шехерезада, способна тысячу и одну ночь рассказывать о своих неудачах. Думаете, почему я теперь веду праведный образ жизни? Потому что больше всего напоминаю себе алкоголика в завязке. Стоит один раз сорваться — и пожалуйста. Залетела на встрече одноклассников.

Ася развела руками, демонстрируя себя — ходячую катастрофу — улыбнулась и пошла спасать Сережу от Евы.

— Смотри, — Ася протянула ладонь, на которой лежал мандарин. — Моя козявка уже такого размера. У нее отвалился хвостик.

— У нее был хвостик? — округлила глаза Ева.

— И у тебя был хвостик, — Ася подгребла ее поближе и открыла книжку. — Вот так сейчас выглядит моей ребенок.

— Головастик.

— Зато у козявки теперь открываются глаза. А у меня заканчивается первый триместр. Это значит, что я больше не буду такой ужасной плаксой.

— Ты не плакса, — утешила ее Ева. — Женя плакса.

Женя была девочкой с танцев, которая ревела по любому поводу, чем постоянно повергала Еву в изумление.

— Скоро я пойду на скрининг, — похвасталась Ася, — и мне покажут мою козявку на мониторе.

— Я тоже хочу посмотреть на козявку, — немедленно вызвалась Ева.

— Ладно.

— И я, — подал голос Адам, молчавший весь вечер.

— Ну куда же без вас.

Наступил сентябрь, и Ася действительно стала чувствовать себя лучше. Прошли приступы слабости и головокружения, ушла утренняя тошнота, а спать теперь хотелось не так сильно.