Эхо былой вражды

Получив сообщение Серого. Бугор решил встретиться с сыном, который, как он считал, весьма преуспел в разных кознях. Бугра иногда даже удивляло, что они осуществлялись, тогда как поначалу считал их нереальной фантазией зеленого юнца. Это заставляло другими глазами смотреть на сына, считаться с его мнением.

Посвятив Бунтыла в суть конфликта с чеченцами, он сказал:

— У этих чертей сейчас, когда они капитально подоили многие банки страны, бабок больше, чем у нас. Я не собираюсь с ними тягаться на аукционе, а поэтому тебе их придется подоить и вывести из игры.

— Почему ты эту операцию поручаешь мне, а не Серому? Как-никак, он все же старая твоя кадра.

— Потому что предполагаемая операция связана с захватом огромного количества бабок. И я не хочу, чтобы они попали не в наши руки.

— Нам что, их всех придется мочить или как?

— Если они окажут сопротивление, то не останется другого выхода. Если же они не дураки, то кровопролития не должно быть. Думаю, что на этих лихачей тебе человек десять хватит.

— Ты придумал уже, как мы будем действовать?

— А как же! Часа в два ночи вы отмычкой открываете двери их номеров и каждого шустряка угощаете газом из баллончика или из пистолета. После чего связываете их и учиняете шмон. Все оружие и бабки забираете. Посмотрим, останется ли у них после этого желание участвовать в аукционе!

— А стоит ли, отец, связываться с чеченцами? Говорят, они крутые парни.

— Мы тоже крутые, и мне по хрену, чеченцы они, или хохлы, или русские. Я со всеми бы поступил так, как решил. Они, Юра, приперлись в наш монастырь со своим уставом. Мне не представились, не получили от меня «добро» на свою деятельность. Более того, меня и моих представителей игнорируют, хамят. Ты бы так поступил в Грозном или в Ростове?

— Конечно, нет!

— То-то же! Они не знают наших законов, а значит, у «хозяина» не тянули сроки.

— Выходит, что они простые мужики?

— Именно так, действующие на свой риск. Поэтому мы должны воспользоваться своим шансом — проучить и освободить от беспокоивших их бабок.

— А если за них подпишется какая-нибудь воровская чеченская группировка?

— Я такую возможность не исключаю, а поэтому, в свою очередь, заручусь поддержкой не одной, а нескольких группировок.

— А вдруг они тебя не поддержат?

— Есть, Юрочка, воровской закон, который попирать никому не дано. Я знаю, что прав, и пойду на все, но от наведения порядка в своей вотчине не отступлюсь, если даже мне это будет стоить жизни. Иначе я себя перестану уважать на всю оставшуюся жизнь. Честно говоря, я на такую жизнь уже не буду иметь права. — Заметив беспокойство Бунтыла и отнеся это на свой счет, Бугор добавил: — Ты можешь не беспокоиться за меня. Нас все поддержат. Просто я сказал тебе о той крайности, до какой мы можем дойти, отстаивая свой интерес.

— Ну что же, пускай будет так.

— Сильно не пыли и не наглей. Твое дело собрать все их бабки в один мешок и чтобы никто не знал, сколько их будет в нем. — Увидев, что Бунтыл с неохотой принимает его предложение, Бугор вдохновил его: — Я всегда помню, что ты мой сын, и на безнадежное дело тебя никогда не пошлю. Поэтому нечего вздыхать и нервничать. Держи хвост пистолетом, и все будет о'кей.

Как Бугор и предполагал, операция с чеченцами прошла нормально. Глубокой ночью, подвергнувшись внезапному нападению и газовой атаке, они не сумели оказать налетчикам сопротивления, лишившись сознания до того, как успели открыть глаза. Когда чеченцы пришли в себя, то обнаружили, что связаны веревками, никого в их номерах из посторонних нет, двери закрыты на внутренние замки. Если бы не связанные руки, то случившееся можно было бы принять за сон.

Потом, сняв с рук путы, они обнаружили, что у них похищено восемьсот миллионов, два автомата и шесть пистолетов. Подняв невообразимый гортанный гвалт, они вызвали работников милиции, которым сообщили о разбойном нападении и о похищении денег. Приехавшему следователю они ничего вразумительного о нападавших не могли сказать, так как не видели их.

Дежурная рассказала немного больше. Она мельком видела, как в третьем часу ночи со второго этажа проследовало около десятка мужчин. У всех на головах были черные чулки, а в руках какие-то свертки и мешки.

При таких скупых данных искать налетчиков и пытаться их изобличить было бы практически бесполезной тратой времени. А поэтому следователь Миронов пошел по давно проторенному пути. Он усомнился в наличии у потерпевших восьмисот миллионов, потребовав от них официальные справки, откуда у каждого из них взялось столько денег. То есть потерпевшие должны были прежде всего убедить его, что эти деньги у них действительно были.

Как потерпевшие ни шумели и ни горячились, но свои требования Миронов не отменил. Более того, он заявил, что не возбудит уголовного дела по факту разбойного нападения до тех пор, пока они документально не докажут ему, что у них имелась известная сумма и что она добыта ими законным путем.

Миронова можно было понять: чтобы сразу восемь человек имели по сто миллионов наличных денег — это было для него неправдоподобно и нереально.