Эхо былой вражды

Авторитет Бугра среди зеков был до такой степени высок и непреклонен, что он мог не бояться конкуренции с членами своей банды. Но его сын Юрий был молод, и ему нужны сторонники, которые поддержали бы его в борьбе за главенство в банде, когда Бугра не станет. Такие люди, как Шпала, в этой борьбе будут нелишними. Придя к такому выводу, Бугор сказал:

— За то, что так здорово тебе подфартило, надо благодарить не меня, а Бунтыла. Больше того, свою работу он провернул не по моему приказу, а по собственной инициативе.

— Чем мне его отблагодарить?

— Достаточно того, что тебе известна его услуга. Если он посчитает нужным, то тебя в нее посвятит. А сейчас ты ничего ему не говори, как будто о ней не фурычишь. Так что можешь начать спокойную новую жизнь. Я знаю, что ты был легок на расправу, теперь без моего разрешения ты не имеешь права никого тронуть даже пальцем. За каждую вольность буду строго наказывать. Мы не какие-то там гоп-стопники с большой дороги или хулиганы, а мыслящие воры, и рубить лес без необходимости, да притом грубо и с показухой, не должны, если не хотим нарываться на неприятности.

— А как же тогда жить? Нас бояться никто не будет.

— А тебе, Яков Романович, чего больше хочется: чтобы тебя все боялись или чтобы в карманах бабки водились?

— Конечно, с бабками веселее, — показал в улыбке зерна крепких здоровых зубов Шпала.

— Вот сейчас я услышал от тебя умный ответ. Теперь ты мне скажи честно: сколько было бы трупов на руках той кодлы, которая ездила с тобой в столицу за товаром, если бы ею руководил не Бунтыл, а ты?

Шпала задумался, подсчитывая.

— Наверное, в десяток не уложился бы.

— Ну и как ты думаешь, после такой бойни смогли бы вы довезти свой товар до дома, чтобы цветные вас не захапали и не сплели лапти?

— Наверное, не получилось бы, — честно признался Шпала.

— А я уверен, что от ночного побоища вам не дали бы уехать дальше чем на несколько сот километров.

— Почему так?

— Потому что ваш путь контролировался ментами, и вас легко было вычислить и найти. Бросать же груз и разбегаться, как тем волкам, вам никакого понта не было. Ты в этой поездке не замарался и неплохо заработал… Я к чему тебе читаю эту лекцию? Чтобы ты думал, прежде чем пылить, и не разменивался по пустякам. Ты смог убедиться, что у твоих руководителей чердаки варят, а поэтому то, что мы будем поручать, ты должен делать без всякой самодеятельности. Если допустишь ее и на чем-то завалишься, то пеняй на себя. И пальцем не пошевелю, чтобы выручить. Усвоил мой урок?

— Как таблицу умножения, — заверил его Шпала.

У него сейчас было такое состояние, как будто он только родился. Ему было легко и радостно. Если бы сейчас Бугор вздумал оскорблять и унижать его, то и тогда бы не смог испортить ему настроение.

— Смотри у меня! Этот доверительный разговор между нами — первый и последний. Кто мою науку не может усвоить, того неожиданно, возможно, от избытка ума, посещает смерть, как это случилось с Ловкачом.

— У меня, пахан, другое воспитание, а поэтому такой бяки со мной не должно случиться.

— Ну, слава Богу, что мы поняли друг друга. Теперь можешь идти, разрешаю в этот день хорошо побайрамить, но, сам понимаешь, в разумных пределах, — добродушно попрощался с ним Бугор.

Глава 70

В рабочий кабинет Бугра зашел Винт. Дождавшись, пока тот закончит телефонный разговор, Винт сообщил:

— Пахан, там один субъект хочет с тобой поговорить.

— Кто такой? — насторожился Бугор.

— Я его впервые вижу. Он мне сказал, что твой старый знакомый, назвался Красавчиком.

Бугор задумался на мгновение, потом воскликнул:

— Немедленно пропусти его ко мне!

Винт пошел за посетителем, а Бугор на всякий случай сел в инвалидную коляску. В ней он чувствовал себя в безопасности, готовым к любой неожиданности.

В кабинет вошел мужчина, в котором Бугор сразу узнал своего старого знакомого, знаменитого мошенника, с которым отбывал наказание в ИТК. Посчитав свой спектакль перед Красавчиком излишним, Бугор поднялся из коляски и поспешил к идущему ему навстречу улыбающемуся приятелю. Они облапили друг друга.

— Я рад, что ты здоров! — глыбой возвышаясь над Бугром, произнес Красавчик.

— Мне тоже приятно, что ты не стареешь, — рассмеялся Бугор, отстраняясь от Красавчика и разглядывая его, как манекен.

Красавчику было лет пятьдесят. Он был высокого роста, где-то под метр девяносто, худощавый, с правильными чертами лица. Его глаза чистой голубизны смотрели с детской наивностью, на которую попался не один десяток женщин. Разочарование приходило к ним слишком поздно, когда его жертвы уже не были ему нужны. Красавчику трудно было дать более сорока лет, но густая, полностью седая шевелюра, зачесанная назад, говорила, что ее владелец повидал жизнь и на самом деле гораздо старше, чем выглядит. Он был очень красив, и поэтому зеки дали ему достойную его внешности кличку.