Эхо далекой битвы

— Благодарю вас, губернатор Гиша, народ Состиса и Объединенных Миров, — сказал он, и микрофоны разнесли его негромкие слова по всему Гербрун Филду. Адмирал помолчал. — Если сегодня и нужно кого-то чествовать, так это тех мужчин и женщин, которые стоят рядом с вами на этом поле, а также тех, кто сегодня НЕ СТОИТ здесь, о ком напоминают пустые места в рядах их товарищей по оружию.

Лухан опустил голову, и Тристан понял, что он сейчас чувствует. К горлу юноши подступил ком, на глаза навернулись слезы. Он не мог отвести взгляд от отца.

— Это ИХ дисциплина, — продолжал Середж, — ИХ преданность, ИХ смелость обеспечили безопасность Состиса. Приветствуйте же ваших сыновей и дочерей как героев.

Адмирал откашлялся, снова медленно окинул взглядом толпу, и Тристан заметил, как блеснули его глаза.

— Я обращаюсь к вам, мои воины. Вы заслужили мое восхищение и глубочайшее уважение. Я благодарен вам за то, что имею честь быть вашим командиром. Но, — он вдруг улыбнулся, — есть кое-что получше, чем стоять здесь в строю и слушать длинные речи! Вас ждут семьи и друзья, которые так давно не видели вас. А потому… — адмирал выпрямился, — разойдись!

Шеренги рассыпались, словно подхваченные ветром семена. Люди разлетелись по всей длине поля, смешавшись с огромной толпой встречающих, хлынувшей через барьеры.

Сойдя с подиума на платформу, адмирал обнял Дарси и Тристана. Защелкали голокордеры, кто-то зааплодировал, кто-то потянул юношу за рукав.

— Едем домой, — тихо сказал Лухан.

* * *

Жилой комплекс Высшего Военного Командования представлял собой пять башен, разместившихся у подножья горы и окруженных парком. Место было довольно тихое, удаленное от делового и правительственного кварталов города.

— Это практически автономный микрорайон, — сказал Середж, направляя скиммер на посадочную площадку, устроенную на крыше. — И потом, здесь очень тихо, городской шум не доходит. — Он заглушил двигатели и открыл дверцу.

Некоторое время они стояли на крыше, рассматривая окружавшие город заснеженные пики гор. К западу один за другим поднимались хребты. Падающие на них багровые тени казались еще мрачнее по сранению с ослепительно белыми шапками льда. К востоку простиралась безбрежная гладь океана, начинавшегося сразу за фьордом, темным и мрачным, как и плывущие над ним весенние грозовые тучи.

Тристан повернулся лицом к ветру, пробуя его на вкус, как учил Пулу. Он узнал характерный соленый привкус океана, точно такой же, что привлек его внимание в Айри-Сити. Но все же здесь преобладал другой запах — густой пьянящий аромат соснового леса, затягивающего склоны, как шкура пейму.

— Мы находимся на севере, так что солнце не сядет еще час или два, — заметил адмирал. Но не забывайте, что здесь еще ранняя весна, и уже становится прохладно. Так что пойдемте в помещение.

Они спустились на лифте на два или три этажа, минуя эксплуатационный и парковочный уровни, и вышли в холл. Положив ладонь на пластинку сканера, адмирал улыбнулся.

— Вот мы и дома.

Первое, что бросилось в глаза юноше, когда он вошел в комнату, это величественный вид гор. То ли прозрачной была вся стена, то ли это был самый большой голографический экран, который ему когда-либо приходилось видеть.

Затем Тристан увидел собаку. Она лежала на полу посреди комнаты. Услышав голос адмирала, животное подняло голову, встало на лапы и затрусило к хозяину, высунув язык и виляя хвостом. Уткнувшись носом в ногу Лухана, пес потерся о нее, ожидая ответной ласки. Середж наклонился и почесал его за ушами.

— Привет, старина! — сказал он и засмеялся, уворачиваясь от попыток пса облизать ему лицо. — Не ожидал увидеть тебя здесь! Думал, что ребята Хирона не скоро отпустят такого героя!

Тристан замер, не сводя глаз с собаки. Пальцы его сжались в кулаки, изо рта вырвалось шипение. Он отступил на шаг, чувствуя, что к нему снова вернулись старые кошмары.

Собаки прыгали на него, толкали, били хвостами по ногам. Черный, холодный, как рыба, нос, ткнулся в ладонь, потом обнюхал его всего. Сжавшись от страха, Тристан стоял, не смея вытереть холодный пот, пока губернатор не отозвал своих псов.

— Теперь он знает твой запах, — улыбаясь, сказал Реньер. — У Абаттура отличный нюх.

Когда пес отвернулся от Середжа и направился к Тристану, юноша встал между собакой и матерью и оскалил зубы.

— Не трогай ее! — угрожающе прошипел он. — Не пытайся нас обнюхать!

Середж схватил пса за ошейник и оттащил от сына.

— Что случилось, Тристан? Он испугал тебя?

Юноша повернулся к нему и, зло прищурив глаза, сказал:

— У НЕГО были такие же собаки… большие… как вот эта! — дыхание его участилось. — Он дал им… обнюхать нас, а потом… — Тристан сглотнул, вспомнив, как стоял, прижавшись спиной к дереву, а мохнатые чудовища рвались к его горлу. Юноша дрожал, — … потом они гнались за нами… как джоусы на Ганволде… когда мы пытались сбежать.

— Казак не тронет тебя, — спокойно проговорил Середж. Он приказал псу лечь и потрепал его по шее. — Может, он и большой, но совершенно безобидный.