Эхо далекой битвы

— Ничего секретного. Эти двое из исселианского кабинета министров, которые объявились на днях в Мифосе, прибыли не только для того, чтобы вести переговоры о достижении мира. Вдобавок к этому они просят оказать им военную помощь в борьбе против угрозы вторжения мазуков!

— Я слышала об этом в новостях.

Лухан посмотрел на нее через плечо и невесело усмехнулся.

— Крепкие у них нервы, тебе не кажется? Всего два месяца назад они развернули против нас широкомасштабное наступление! Я только не понимаю, почему они думают, что Объединенные Миры вообще примут их просьбу к рассмотрению. Почему они считают, что мы должны доверять им? Чем они могут компенсировать наши потери? Особенно гибель людей?

— Не торопись. Я сама не раз слышала, как ты говорил, что предпочел бы иметь дело с мазуками в исселианском секторе, чем ждать, пока они войдут в наше пространство.

— Да, говорил. И могу повторить, — Лухан вскочил и нервно зашагал по комнате. — Но я не хочу делать это в союзе с Исселом. Я им не доверяю.

Дарси молча наблюдала за ним.

— И все-таки я многого не понимаю, — сказала она наконец. — Помнится, после Войны Сопротивления Иссел обращался с петицией о повторном вступлении в Объединенные Миры. Разве их так и не приняли?

— Приняли. Состис, Иссел и На-шив. Но когда Мордан Реньер отказался покинуть свой пост, что было одним из условий, обязательных для Состиса, народ вынудил его удалиться в изгнание.

Иссел предоставил ему убежище, что разрешалось Соглашением, но вскоре после этого нам стало известно, что Реньер восстановлен в своей должности Генерала Сектора. Под его властью оказались Иссел и все колонизованные им миры! — Середж покачал головой. — Точно не известно, как ему все это удалось, но Иссел был исключен из Объединенных Миров.

Два года спустя исселианские войска напали на На-Шив и захватили власть в свои руки, а еще через три года той же участи подвергся и Адриат. — Лухан взглянул на Дарси. Адриат был ее родиной. — К тому времени, когда Объединенные Миры поняли, что случилось, они были бессильны что- либо изменить и лишь ввели некоторые санкции.

После этого подобные кризисы повторялись не раз. В общем-то, последние двадцать с лишним лет мы ожидали и готовились к тому, что произошло два месяца назад.

— Но разве за всем этим не стоял Реньер? — спросила Дарси. — Ведь теперь-то он мертв?

— Может быть, — сказал Лухан. — Но осталось его правительство. Реньер окружил себя единомышленниками. Хотелось бы мне знать, кто послал тех двух министров.

— Разве являясь членами кабинета, они не могли сами взять на себя такие полномочия?

— Только в том случае, если остальные погиб- ли, — ответил Лухан. — А если дело обстоит именно так, то весьма маловероятно, что им удалось бы покинуть Иссел. Нет, они либо получили согласие всего кабинета, либо действуют по приказу премьер-министра.

— Какое унижение для этих двоих, — сказала Дарси, — обратиться за помощью к нам, после того, как мы их так жестоко разбили. Должно быть, им больше ничего не остается. Отчаянный шаг.

— Лучше сказать «хитрый», — пробормотал Лухан.

Но Дарси словно и не слышала его.

— В дневных новостях сообщили, что число пропавших после налета мазуков уже достигло

почти сорока тысяч человек.

* * *

СОРОК ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК!

Эти слова жгли его мозг подобно лазеру, не давая уснуть.

СОРОК ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК!

Да это же больше, чем ежедневно умирает на планетах, подобных Исселу, чье население исчисляется миллиардами. Возможно, этих людей мало кто знает, и правительство, конечно, просто махнет рукой. Но Лухан никак не мог избавиться от этой мысли.

Он посмотрел на Дарси, спящую рядом, взял прядь ее волос, намотал их на палец, чтобы еще раз убедиться, что все это ему не снится.

На том корабле, который мазуки захватили двадцать пять лет назад, было пятьсот человек, из которых он лично знал всего двоих. Но ради них Лухан был готов один сразиться со всем Бакалским Поясом.

«Сколько среди пропавших женщин и детей? — подумал он. — Сколько человек на Исселе испытывают сейчас то отчаяние, которое испытал тогда я? Сколько разрушится семей, сколько еще городов будут уничтожены, сколько миров испытают на себе то же самое, если Иссел останется один на один с мазуками?»

Чем больше Лухан размышлял об этом, тем яснее понимал, что ему уже не уснуть. Он бросил взгляд на часы: 4.32. В любом случае, до подъема осталось менее получаса. Адмирал тяжело вздохнул и сел.

Казак, лежавший на полу у кровати, поднял голову и навострил уши. Лухан встал, чтобы обуться и накинуть на себя халат — утром было прохладно. Когда он открыл дверь спальни и позвал: «Пошли, малыш», пес вскочил и потрусил за ним.

На пороге адмирал остановился, посмотрел на небо и проводил долгим взглядом Казака, умчавшегося в редеющую темноту. Дождь шел всю ночь. Воздух был свеж, земля набухла от воды, а узкая алая полоска вдоль восточного горизонта не обещала сухой погоды. Лухан глубоко вздохнул и направился к доджо.