Эхо далекой войны

Перелетел в Спас-Загорье. Лететь было трудно. Ветер до 10 м/с рвал и стремился бросить о землю. Когда летишь на У-2 близко от фронта да ещё по большой дороге, голова вертится, как на шарикоподшипниках. Встреча с противником совсем не желательна. У-2 беззащитен. Лучший манёвр – это жаться к земле. А сегодня природа отняла и эту защиту.

Страна наша, где была эта двуногая банда, выглядит страшно горько. Я пролетал десятки деревень, сёл и местечек: все они представляют (за исключением единиц) собой руины.

24.6

Я взял курс на север, к дому. Ветра не было, но было много тумана и низкой седой облачности. Была встреча (!) с У-2, к счастью обошлось благополучно, разошлись как в море корабли.

Дома ждала новость. Птицын хочет забрать себе помощником. Это повышение мне нисколько не импонирует, хотя с Птицыным работать не трудно – к тому же он, как мне известно, всегда видит работу своих подчинённых и не забывает их.

Ком[анди]ры говорят о втором фронте. Он горько нужен. Он сохранит кровь всех народов. Он ускорит разгром.

Севастополю тяжело. На харьковском направлении мы отступили.

Нужен второй фронт.

Долго, томительно долго стоим под Гжатском. Всё решается на юге. Англия и США всё говорят, всё занимаются разговорами.

8.7.42

Лето. Настоящее лето. Жарит солнце. Ветерок. Жужжат слепни. Ласточки сверкают своими шёлковыми крылышками. Широкое ржаное поле, тучные своей огородной зеленью усадьбы. Далеко-далеко лес. В низине речка (её сейчас не видно). Но ничто так не напоминает лето, как сенокос. Скошенную траву уже высушили, она собрана в копны. Женщины возят в сараи. П-а-х-н-е-т сеном. Лето. Настоящее лето. До чего же хороша природа! Как чудно проявление её!

Проклятый гитлеризм хочет отнять от нас лето.

Не будет этого! Его успехам курского направления мы противопоставляем нечто другое. Сломим шею. Сломим проклятый хребет. Так будет.

Пишу, стоя у гумна. Стучит мотор рации. Проверяю радистов на квалификацию. Наше направление давно не чувствует войны. Фрицы к нам не летают. На нашем фронте затишье. Дней 5 пробовали прощупать крепость обороны. Оставили на поле боя 2,5 тысячи трупов. Очень хорошо.

Где? Но схватил жестокий насморк (неразб.), глотаю, как лошадь, и днём и ночью.

11.7.42

Успехи врага ставят нас – Родину в грозное положение. Он режет нам артерию, по кот. с Кавказа идёт нефть. Опять нависла угроза над Советским Союзом. Он вырвал инициативу у нас. Воронежское направление и его успехи, по-моему, не без измены. Сегодня, как и позавчера, Информбюро сообщает о сдаче врагу ещё одного города, г. Россошь.

Зимой мы много хвастали, кричали и весной. Нужны какие-то подземные силы, чтобы сломить эту чуму. Мы отступаем. Есть схожесть лета 41 года. Неужели договорённость с Анг[лие]й есть мыльный пузырь?

Я вспоминаю наш «дружественный» договор с Германией. Это была грубейшая ошибка. Мы много дали Германии тогда нефти для Англии. Этого она нам не простит.

Болит сердце за Родину.

На нашем Западном фронте стоим 5-й м-ц (!), ни километра вперёд. Калининский фронт для него опасен, там он активизировался. Калининскому фронту надо помочь нам. Иначе выйдет то же, что с группой Белова, ещё ранее Ефремова. Техники и люда нет, что ли? Вчера был доклад о международном положении, это 3-й доклад. Я видел лица ком[андир]ов: доклад мало убеждал. Народ ждёт дел и фактов, а доказательств в теории достаточно. Пришло время иметь факты.

15.7.42

Идут ожесточённые бои под Воронежем. Лисичанск наши оставили. С югом есть одна ж. д. и Волга. Немец рвётся к Сталинграду. Грозное, опасное положение. Что делали зимой и весной на равнинах Дона? Почивали на лаврах. Сейчас машем кулаками. Страшно за судьбу народов Союза, за Родину, семью. Где наши резервы? Инициатива из рук наших выбита. Враг наступает, мы обороняемся.

Калининский фронт активизировался. Этому фронту надо помочь, иначе и он потерпит поражение, как и группа Белова-Ефремова. Операция 16 и 61 А, где наша ав[иа] дивизия взаимодействовала, не дала хороших результатов. Много крови, огромные средства и продвижение всего на сотни метров (!). Обороне нам надо учиться у врага.

Ожидание газет, Информбюро по радио стало похоже на 41 год. Смотрю на командиров и горько становится.

23.7.42

Я часто любуюсь и наслаждаюсь прелестью ласточки. Они часто сидят на моих проводах, что идут на мою квартиру. Одеяние её просто, но изящно и красиво.

Слушаю грамзапись детского хора. Неотступно рисую свою ласточку Инночку[39]. Такая же прелесть, как и мои соседи, что вот сейчас сидят на проволоке.

24.7

Столовая. Под окнами и на дворе дети. Много детей! Их гонят, они убегают и опять приходят. Запах кухни тянет к окнам.

Разные дети по-разному просят. Всех не накормишь. Смотрю и вижу в них «работу» проклятого гитлеризма.

25.7

Столовая. Выносят ведро помоев. Мальчик (8 л.) в руках держит букет полевых цветов. Он бежит вместе с другими детьми за женщиной, кот[орая] несёт ведро помоев. Трудно смотреть.

Дети жадно роются в жиже, что-то находят, сбрасывают рукой жижу и кладут в рот кусочек картошки или ещё что-либо.