Эхо горного храма

Утром Криса разбудил гул флаингов за открытыми окнами казармы – это возвращались в окружной полицейский центр Александрии местные полы. Небо, в отличие от вчерашнего рассветного часа, было ясным, на окружавших плац деревьях с пышной листвой пробовали голос какие-то пичуги, и ощутимо пахло морем. До моря отсюда было далековато, но чуткому носу Габлера такие расстояния не могли служить помехой. День обещал быть теплым и светлым. После морозного зимнего воздуха базы на Эдеме-V такую приятную погодку можно было только приветствовать.

Справа от него, на соседней койке, перекрывая рокот двигателей, вдруг всхрапнул Портос – и тут же стих. Слева, сбросив на пол тонкое одеяло, мирно спал Молчун. Габлер вновь закрыл глаза. Сегодня вигии не грозил подъем раньше положенного времени и не нужно было никуда спешить. Казалось бы, что еще надо? Спи себе и тихо радуйся во сне.

Но вновь заснуть Крису не удавалось. Он заложил руки за голову и уставился в белый потолок, по которому ползали местные мухи. Любил он когда-то, в детстве, проснувшись, вот так поваляться в постели, бездумно глядя на потолок. Только на потолке его комнаты мух никогда не было.

Вчера они добрались до Александрии без приключений. Раненые и мертвые попали в руки врачей, живые разошлись по казармам. Эти казармы, одноэтажные, приземистые, обширным квадратом окружали плац, пожалуй, не уступавший размерами космодрому средней руки. За ними располагались репеары, склады, тренировочные площадки, ангары и много всякого другого, необходимого для нормальной подготовки, службы и отдыха полицейских. В просвете между белыми зданиями виднелась взлетно-посадочная площадка. На дальнем ее краю рядком стояли либурны, доставившие сюда седьмую центурию «Минервы», а чуть в стороне застыла бирема-разведчик, которой вчера там не было. По периметру окружной центр был обнесен высоким ограждением, одна сторона которого тянулась вдоль широкой улицы. За противоположным тротуаром, в отдалении, редкой цепочкой стояли невысокие домики, окруженные буйно разросшимися деревьями и кустами. Это была окраина большого портового города, распростершегося на склонах у морского залива.

Вигион прибыл на «техничке», которая под собственным днищем доставила с плато в окружной центр так и не оживший флаинг. Пять вигий седьмой центурии легиона «Минерва» еще не вернулись с задания. Оставив в казарме оружие, шлем и перчатки, Андреас Скола мрачно направился в штаб получать то, что ему причиталось, наказав подчиненным пока оставаться на месте.

Подчиненные успели снять боевое облачение, принять душ, переодеться в служебные комбинезоны и устроить метание подушек друг в друга (вице-вигион Янек Бут и еще трое-четверо, правда, в этом не участвовали), когда Скола вернулся. И нельзя сказать, что выглядел он чернее тучи, хотя и особого веселья его лицо не излучало. Скорее, он был сосредоточенным и, кажется, слегка озадаченным. Гранате, только что поймавшему подушку, которой запустил в него Годзилла, явно очень хотелось что-то сказать. Однако он сдержал порыв, ткнул кулаком подушку и бросил ее на свою койку.

– В общем, так, – начал Скола, расстегивая комбинезон, – боевых задач нет, «готовность-два». Наград не предвидится, взысканий тоже. Ф-фуу! – шумно выдохнул он, тяжело опустился на койку и принялся снимать прыгунцы. – А из-за орудий этих кое-кому ох как икаться будет! До полной усрачки, понимаешь.

«Готовностью-один» была полная расслабуха в мирное время. «Готовность-пять» – максимально повышенная в условиях боевых действий. Готовность же второго уровня означала, что до половины личного состава подразделения может находиться вне расположения, а остальным алкогольные напитки не употреблять, но и лучевик с собой в сортир не таскать.

– А в город выйти можно, по сувениркам пройтись? – осторожненько поинтересовался Граната.

Вигион зорко взглянул на него, прищурился и пригладил усы:

– Теоретически можно, и ты, Мхитарян, это прекрасно знаешь. А практически лучше никуда отседова не высовываться. В городе всяких искушений много. Мало ли что… Вдруг ты купаться в море полезешь и, не дай бог, утонешь, понимаешь.

– Это кто, я утону?! – чуть не подпрыгнул Граната, задохнувшись от негодования. – Да я у себя в Арарате еще в детстве пролив пять раз подряд на спор переплывал!

– Мабуть, такое не тонет, – поддел его Арамис.

– Это всякие чурки из захолустья не тонут! – резко повернулся к нему побагровевший Граната, такой же, между прочим, кросс, как и Лино Пирико-туо-туо по прозвищу Арамис. Только не с Беловодья, а с Лавли в системе Януса.

– Выходит, стать потопельником ты вполне можешь, – невозмутимо отозвался Арамис, – а значит, командир прав.

Граната захлопал глазами, пытаясь сообразить, как это Арамису удалось его обойти и ударить с тыла, а вигион, задвинув ногой прыгунцы под койку, хлопнул себя по коленям и сказал: