Эхо и империи

Спустя час, проведенный в тишине, гул двигателя наконец погрузил меня в сон, которому я не стала противиться.

Я надеялась, что мне не будут сниться сны, но не тут-то было.

Однако мне приснилось не одно из воспоминаний Баниона, которое я была вынуждена увидеть в подсознании.

Нет. Это было одно из моих воспоминаний. То, что навсегда отпечаталось в памяти.

Королевская галерея Айронпорта. Прошлогодний королевский раут.

Я видела все ярко и отчетливо, в том числе потрясающей красоты платье цвета аметиста, которое отец посчитал слишком коротким и облегающим для шестнадцатилетней девушки и хотел, чтобы я переоделась. Видела и последующую ссору из-за моих модных предпочтений и упрямства, в которой я одержала победу, вконец его измотав.

И тот момент, когда мы вышли из машины и начали подниматься по каменной лестнице, ведущей к главному входу.

И миг, когда он упал на колени, и я увидела лужу крови.

Я была рядом, держала его в объятьях, а нежный шелк моего платья весь пропитался ярко-красной кровью, которая сочилась из его груди. Как же много крови!

– Папочка, – плакала я.

Вокруг нас роилась группа личной охраны.

– Все хорошо, – сумел прохрипеть отец. – Рана поверхностная.

Я схватила его лицо и посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты уверен?

Он сжал мое плечо и натянуто улыбнулся.

– Да, уверен. Я в порядке. Все хорошо, Джосси. Не волнуйся.

Я очнулась от кошмара и бросилась вперед.

– Пожалуйста, не надо!

– Дрейк. – В голосе Джерико послышалась тревога, и он выставил руку поперек моей груди, чтобы я прекратила метаться в кресле. – Тебе просто приснился сон. Успокойся.

Я сделала щедрый глоток воздуха, а сердце бешено колотилось в груди.

– Проще сказать, чем сделать.

– Что это было? – спросил он. – Ты погрузилась в очередной отголосок об этом ублюдке?

Я помотала головой.

– Нет. Это был кошмар о той ночи, когда убили моего отца. Он уже снился мне множество раз. Он настолько реален, что я будто переживаю все это снова.

Я сердито вытерла мокрые от слез глаза рукавом блузки, злясь и раздражаясь оттого, что позволила себе заплакать в присутствии блэкхарта.

– До сих пор не могу поверить, что он мне соврал. Он сказал, что с ним все в порядке, но это было не так. Его забрали, и в следующий раз я увидела его только… – я сделала судорожный вдох. – На похоронах.

Джерико вновь устремил взгляд на дорогу, сжав руль так сильно, что побелели пальцы.

– Мне очень жаль, Дрейк.

Меня удивил его ответ, потому что слова прозвучали мучительно искренне в сравнении со всем, что он говорил мне прежде. Но потом я вспомнила, что он тоже потерял родителей.

– Я так сильно по нему скучаю. С его смертью все изменилось. И больше никогда не станет прежним. – Я потерла лицо ладонями и запустила пальцы в спутавшиеся волосы. – И почему я тебе все это рассказываю?

– Ты произвела на меня впечатление своей игрой на публику.

Мне хотелось отвесить ему ответное оскорбление, но я вдруг поняла, что он не был в корне не прав. Он лишь озвучил очевидное наблюдение. Я поникла.

– Вчера вечером я услышала, как мои подруги назвали меня самовлюбленной эгоисткой.

– Самовлюбленная эгоистка, – повторил он. – На мой взгляд, похоже на тавтологию.

– Одна из них даже сказала, что меня стоило упрятать в королевскую крепость, как и всех прочих изгоев. И вот мы именно туда и держим путь. Забавно, правда?

– Уморительно, – сухо ответил он.

– О господи, уже утро? – спросила я. С правой стороны, где мощеное шоссе превратилось в узкую грунтовую дорогу, совершенно точно всходило солнце.

– Проснись и пой.

– Не могу поверить, что так долго спала.

– Чтоб ты знала, Дрейк: ты храпишь.

Я в ужасе уставилась на него.

– Я не храплю.

– Храпишь.

Он врал, чтобы я почувствовала себя неловко. Я не дам ему меня задеть.

Я опустила солнечный козырек, чтобы посмотреть в зеркало, и увидела в отражении свои перепуганные золотые глаза. От этого зрелища я содрогнулась.

– Не могу поверить, что это происходит со мной.

– Я тоже, – вполголоса согласился Джерико.

– Я все жду, что начну чувствовать себя по-другому, – тихо призналась я сквозь ком в горле. – Я же почувствую, да? Магия ведь губительна, поражает, как болезнь. Она навсегда изменит меня, если я не избавлюсь от нее в ближайшее время.

Джерико неотрывно смотрел на дорогу, но выражение его лица стало угрюмым.

– Что? – настаивала я, перепугавшись еще сильнее.

Он помотал головой.

– Пытаюсь понять, как много хочу тебе сейчас рассказать, раз ты и впрямь готова слушать.

– О чем? О магии?

– Ага, о ней.

– Я уже о ней знаю, – сообщила я. – Она – причина всей боли и страданий в мире.

Парень вздохнул.

– И все же ты сейчас наполнена ею, но чувствуешь себя точно так же, как и вчера. Верно?

Я не понимала, к чему он клонит.

– Наверное, это просто иллюзия. Она загнивает во мне. Так и ведет себя магия.