Эхо любви

В отеле, куда я вернулась после репетиции, меня ожидала приятная новость. Зося Александрович завтра будет здесь! Все складывалось замечательно, ибо как раз на следующий день, накануне фестиваля, назначен был коктейль в мою честь. Приглашалось множество народу. А я уже по опыту знала, чем все это пахнет. Несколько утешалась лишь тем, что большинство людей, как установлено, питает врожденное, а, следовательно, неизлечимое отвращение к коктейлям в честь собственной персоны. Прибыли все. В том числе сотрудники польского посольства из Рима.

Зося время от времени посылала мне милую улыбку либо - что ободряло не меньше - называла некоторые вещи своими именами, по-польски. Я была бесконечно благодарна ей за это. Притом она успевала энергично действовать как режиссер -сцены, снятые на этом приеме, предполагалось включить в фильм обо мне, так что

     

На съемках фильма «Морские приключения» с популярным польским актером Казимиром Брусикевичем. Польша, 1966 г.

Из всех интервью отчетливей всего запомнилось интервью для Люксембургского радио. Представитель этой радиостанции был так сногсшибательно красив и мил, что я с большим трудом могла сосредоточиться на своих ответах. Мне не хотелось быть неправильно понятой. Я не обнаружила в себе даже тени захватнических, агрессивных или иных тому подобных черт характера - только думала, до чего же он обаятелен.

Итак, наступил день открытия фестиваля. Еще в первую половину дня фоторепортер запечатлел нас с Фредом Бонгусто (ведь я пела его песню), сделав серию снимков. «На всякий случай, - заключил он. - Если вы победите, то ваши фото должны немедленно появиться в вечерней прессе».

Потом началось долгое, нескончаемое ожидание вечера. Необходимо было приготовиться. Я запаковала платье, туфли и стала ждать Пьетро и Рануччо. Войдя, они с удивлением посмотрели на меня и обеспокоенно спросили: «Почему ты еще не одета?» «Как это?» - в свою очередь удивилась я. На мне было мое «маленькое черное» платье, была сделана прическа. По моему мнению, я выглядела достаточно элегантно для того, чтобы проехать в машине небольшое расстояние, а на месте уже переодеться в сценическое платье, как я это делала всегда и повсюду. «В конце концов, можно и так», - великодушно согласился Пьетро, и мы двинулись в путь.

Уже в лифте я заметила, что все дамы в длинных легких вечерних платьях, манто или палантинах разной длины, но одинаково дорогих. «Ну что ж, - подумала я, - нет у меня мехов и дорогих туалетов, зато волосы натуральные, а не парик, и я никого не ввожу в заблуждение!» О, не стану скрывать, что в продолжение нескольких минут я отчаянно старалась подавить в себе возникший было мелкобуржуазный образ мышления. Я чувствовала себя Золушкой, которой добрая волшебница не подарила перед балом ни платья, ни кареты - вообще ничего.

За кулисами была немыслимая толчея. Тут и исполнители, и целая армия снующих туда-сюда фоторепортеров, радио- и телекомментаторы, журналисты, наблюдатели. Среди толпы кое-где выделялись своим эффектным обликом карабинеры. (Карабинеры делятся на: 1) красивых, 2) очень красивых, 3) умопомрачительно красивых.)

      

С певцом и композитором Фредом Бонгусто, автором песни «Gi», которую Анна исполнила на Фестивале в Сан-Ремо. 1967 г.

Фото из архива Збигнева Тухольского

Рануччо энергично прокладывал мне дорогу. Я думала, что мы пробиваемся к артистической уборной, но ошиблась. Рануччо добуксировал меня, наконец, до не слишком просторной комнаты, где несколько женщин гримировали певцов-мужчин, поскольку они должны были прибыть на поле битвы во всеоружии. Я, не скрыв легкого упрека, обратилась к Рануччо с просьбой, чтобы он был так добр и показал мне, где находятся дамские уборные, поскольку в данную минуту я не испытываю потребности показать стриптиз для господ, занятых исключительно своей внешностью. Рануччо от души расхохотался. Должна признать, что порой он ценил мой черный юмор. Отсмеявшись, Рануччо довел до моего сведения, что одеться для выступления необходимо было в гостинице, ибо здесь нет специальных уборных. Несколько придя в себя от удивления и обозрев территорию, я, однако, отыскала тихий, укромный уголок размером в один квадратный метр. Это был туалет.

Переодеваясь и совершая при этом чудеса акробатики, я припомнила, что похожие обстоятельства бывали и в других странах: на международной ярмарке грампластинок в Каннах, на телевизионном концерте в Париже.

С каким же удовольствием вспомнила я один концерт, который мы давали зимой, где-то в Бещадах (Бещады - отроги Карпат на юго-востоке Польши. - Ред.)! Добраться туда можно было только на санях, которые застревали посреди высоченных сугробов и даже, к нашей великой радости, разок перевернулись. Если бы там, в Бещадах, наша группа встретилась с подобными неудобствами, никто бы и бровью не повел. В глубинке, известно, всякое случается и надо быть готовым к любым невзгодам.