Эхо Марсельезы

Бруаж, по правде говоря, не является замком. Скорее, подобно Блэю, он представляет собой одно из средневековых укреплений, которые некогда скрывали в себе гарнизон, жилые дома и даже монастыри. Это античная крепость, чья мощь удваивалась благодаря прилегающему к ней стратегически важному морскому порту. Но с течением веков море отступило, и теперь стены Бруажа, окаймленные молодыми вязами, возвышаются лишь над ничтожными рвами да высохшим болотом. В самом деле, что делать с портом, в котором больше не плещется вода? Бастионы, несколько маленьких улочек, церковь и дом, которые посещают любители истории и романсов – вот и весь Бруаж! Сегодня он предстает пред нами в своем одиночестве и неповторимом очаровании старины.

Однако летом 1659 года он был совсем другим! Одним летним вечером незадолго до захода солнца большая дорожная карета с эскортом устремилась в Королевские ворота. Легкая шторка скрывала от любопытных глаз даму и трех девушек, две из которых были совсем молоденькие. Непосредственные и обаятельные, как все истинные итальянки, они наслаждались путешествием, которое находили весьма забавным. Их запыленная карета, запряженная четверкой разгоряченных лошадей, остановилась перед красивым домом, в котором раньше располагался монастырь Реколлетов[13]. Лакеи еще не успели опустить подножку кареты, а хорошенькая темноволосая девочка уже спрыгнула на землю и, оглядевшись вокруг, даже и не подумала скрывать разочарования, охватившего ее.

– Неужели мы в самом деле будем жить здесь?

– Если это будет угодно Его Преосвященству, – ответила важная дама. – Вам не будет здесь так уж плохо, дитя мое. Морской воздух пойдет вам на пользу…

Говоря это, она протянула руку, чтобы помочь старшей из девочек спуститься. Но вместо ответа Мария Манчини разрыдалась. Она только сейчас начала понимать, что оказалась в ссылке. Она была безжалостно выдворена из столицы своим дядей, кардиналом Мазарини, по одной из самых невероятных причин: она всем сердцем любила молодого короля Людовика XIV и была им любима. Настолько, что он хотел сделать ее королевой Франции…

Несколько месяцев назад, когда молодой король нанес ему визит с целью сообщить, что намерен жениться на его племяннице, Мазарини едва не лишился чувств. Он был ошеломлен, изумлен и, возможно, польщен. Но только на мгновение. Ибо в следующий миг интересы политики снова одержали верх, и он решил во что бы то ни стало воспрепятствовать планам короля. Наспех принятое решение Людовика XIV противоречило его собственной политике.

В самом деле, посол Испании Пимантель, находившийся в то время в Париже, приехал с важной дипломатической миссией: провести с Мазарини переговоры, касающиеся свадьбы короля и инфанты Марии-Терезии. Прервать диалог двух стран означало бы развязать войну, ибо король Филипп IV никогда бы не простил того, что его дочь отвергли в пользу какой-то безродной маленькой итальяночки. Итак, когда головокружение от внезапно открывавшихся перспектив прошло, словно сладкое искушение, Мазарини осознал, что снова придется брать дело в свои руки. Он тут же изложил королю свое мнение:

«Будучи назначенным вашим отцом-королем, а также вашей матерью-королевой наставником Вашего Величества, служа вам верой и правдой, я не желаю использовать откровенное признание, которое вы только что сделали мне из слабости. А также я не имею намерения злоупотреблять авторитетом, которым по праву обладаю на ваших землях. Но я крайне расстроен тем, что вы собираетесь поступить так, как велит вам сердце, но совершенно не так, как полагается при вашем могуществе, ответственности и вашей славе. Будучи опекуном своей племянницы, я скорее заколю ее, чем позволю себе наблюдать, как она возвысится и погубит страну таким предательским образом…»

Это была лишь первая схватка, так как, разумеется, влюбленного Людовика эта пламенная речь не убедила. Он обратился к своей матери, умоляя ее дать ему счастье, о котором он так просил. Но как бы нежно Анна Австрийская ни любила своего сына, она, будучи истинной королевой, не позволила себе уступить. Она разговаривала с ним по-мужски решительно и откровенно. Если Людовик разорвет обязательства перед Испанией, война будет неизбежна, и тогда народ Франции, которым он только начал править, не возблагодарит его за то, что он погрузил его во мрак нищеты и лишений.

Но, как и Мазарини, королева лишь напрасно теряла время. Ни один довод не способен был победить страсть Людовика. Мария Манчини поддерживала его и вселяла надежду на будущее, а как она умела вдохновить! Ради нее он готов был даже отказаться от короны.