Эхо Мертвого озера

Знаю, что не могу ничего исправить – и никто не может. Но я могу посидеть рядом с Коннором, чтобы тот понял: он не один. Свешиваюсь через сиденье и глажу его по плечу, глядя в сторону. Коннор никак не реагирует, но проходит целых полминуты, пока он стряхивает мою ладонь. И я понимаю, что он взял себя в руки.

– Что ж, ты хотела узнать подробности? – Коннор явно хочет сменить тему, и меня это вполне устраивает.

– Выкладывай.

Он кивает, достает планшет, выводит на экран фотографию и показывает:

– Вот Джульетта Ларсон. Пропавшая девушка.

Рассматриваю фотографию. Джульетта очень симпатичная. Из тех, кто рождаются в маленьком городке, усердно, словно это настоящая работа, ищут в соцсетях советы, как правильно делать макияж, нацеливаются на самых популярных парней и, скорее всего, заполучают их. Участвуют во всех местных конкурсах красоты, усиленно готовятся и становятся образцовыми выпускницами, если только не совершат какую-нибудь глупость и не уронят себя в глазах других. В каждой школе есть шаблонные люди – шаблоны для того и существуют. Именно они помогают вам стать собой, выделиться из безымянной серой массы. Взять хоть меня. Одно время я была крутой тусовщицей, но потом стала сдерживаться. Нет ничего постыдного в том, чтобы быть как другие. Стыдно думать, что вырваться за рамки шаблона нельзя. По одному взгляду на фотографию Джульетты трудно понять, кем она станет: возможно, блестящей, уверенной в себе, гармоничной, успешной женщиной. Но не идеальной, потому что идеальных не бывает. Бывают реальные – такие, как я, как Коннор. Мы тоже еще растем.

– Ладно, так что случилось? – спрашиваю его.

Коннор вводит меня в курс дела, пересказывая в общих чертах показания подруг, Мэнди и Уиллы, о том дне, когда Джульетта исчезла. В основном день прошел скучновато: просто тусовались и болтались по городу, ища, чем себя занять. Хотя в основном подруги были предоставлены сами себе, их видели и прохожие, и проезжающие мимо автомобилисты, и люди из окон домов. Достаточно много очевидцев, чтобы подтвердить бо́льшую часть их рассказа.

– После обеда они решили отправиться в лес. Там есть какой-то старый заброшенный дом, который местные ребята называют Угрюмой хибарой, – это название Коннор произносит подчеркнуто иронически. – Они немного потусили там, а потом вернулись на шоссе и направились в город. Именно тогда парень в пикапе увидел их и остановился. Они с Джульеттой, похоже, знали друг друга. Она решила уехать с ним. Больше ее никто не видел.

– А что говорит тот парень?

– Его так и не нашли. Копы проверили все похожие по цвету и модели машины, какие только смогли. Но проблема в том, что он мог быть не из местных и уехал далеко. И его, возможно, никогда не найдут.

– Уилла и Мэнди его не узнали?

Коннор качает головой:

– Нет.

Я хмурюсь. Все девушки что-то скрывают – видит бог, у меня целая куча секретов, – но на то есть веские причины. Я храню секреты, потому что не люблю, когда другие все знают обо мне и пытаются указывать, что мне делать. А вот почему Джульетта скрывала этого парня от обеих лучших подруг? Значит, он из тех, с кем можно легко влипнуть в неприятности…

– Она могла свалить куда-нибудь с этим чуваком, как в идиотских любовных романах, – замечаю я.

Коннор пожимает плечами:

– Может, хотя вряд ли. Родители рассказали, как однажды Джульетта ушла из дома, но оставила записку, чтобы они не волновались, если не найдут дочь в ее комнате. Она, скорее всего, не сбежала бы, не предупредив родителей, что с ней все в порядке.

Я упираюсь ногами в приборную панель и барабаню пальцами по коленке, обдумывая услышанное.

– Что произошло в Угрюмой хибаре?

– Ничего. Они просто походили туда-сюда, потусовались и ушли.

Я фыркаю:

– Никто не потащится искать развалюху в лесу просто потусоваться и свалить. Они наверняка что-то скрывают.

– Думаешь?

– Да уж поверь. Я точно знаю, потому что и сама лазила по лесам. Они явно не все рассказали.

Кажется, Коннор не верит мне.

Поворачиваюсь к нему:

– Разве у вас не было какой-нибудь фигни в лесу – там, где вы выросли?

– Мы выросли в Уичито. Вокруг дома не было никаких лесов. А когда отца разоблачили, мне было всего семь.

Я закатываю глаза:

– Ну а потом? В Стиллхаус-Лейк? Только не говори, что в лесах возле вашего дома ничего не было. И что ты ни разу не ходил на разведку.

– Чтобы у мамы случился сердечный приступ, когда она не найдет нас?

В его словах есть логика. Гвен держит детей на коротком поводке. И не без причин. Ее можно понять. Но из-за этого ее дети ни разу не решились пойти гулять сами по себе. Обидно за них. Одно из моих лучших детских воспоминаний – как я заблудилась в лесу рядом с домом и придумывала всякие истории, чтобы подбодрить себя.

Я решаю сменить тему:

– Значит, эти девушки – Мэнди и Уилла – просто пошли домой?

– Ага.

– Их кто-нибудь видел по дороге?

Коннор хмурится и кликает по файлам в планшете.

– Насколько помню, нет. Но их сто раз допрашивали, и многое я бегло прочитал.

– Кто-нибудь из них потом писал Джульетте или звонил?

Коннор снова смотрит в планшет:

– Да. Обе и писали и звонили.

– И никаких зацепок?