Эхо мёртвого серебра (СИ)

Я посмотрел на неё и улыбнулся:

— Конечно, а теперь пошли.

В силу возраста и жизни у ведьмы, у неё не было много развлечений. Так что повадки бродячих артистов не знакомы, а также их гнилое нутро. Не то чтобы я был против гнилых людей, но это даже для меня перебор.

— Да пусть бы послушала. — Сказал Элиас, когда мы отошли достаточно далеко, а внимание Ваюны переключилось на прилавки с различными сладостями. — Пели ведь и правда неплохо.

Я вздохнул и покачал головой.

— Вот скажи, сколько раз на твоей памяти девки убегали к трубадурам?

— Ну… женщины падки на ловкую работу языка.

— Ну, так что, много?

— Да, даже за это десятилетие. — С неохотой признал Элиас, покосился на девочку, не слышит ли, но Ваюна увлечена торгами с лавочником за булочку.

Похоже, и её и торгаша увлекает сам процесс, чем конечный результат.

— Ну вот, — продолжил я, тоже наблюдая за процессом торгов. — А сколько таких историй закончилось хорошо?

— Ни одна. — Вздохнул полуэльф.

— Именно, а теперь представь, что как это самое «нехорошее» случается с ней и появляется та самая Тень.

Полуэльф побледнел, вздрогнул.

— Вспомни, мой дорогой друг, — продолжил я, — какими бывают женщины, стоит их… разочаровать.

Лицо из бледного стало серым, пальцы мелко затряслись. Впрочем, они всегда трясутся. Элиас смахнул холодный пот со лба, судорожно сглотнул вязкий ком.

— Да… как-то не подумал.

— Ох, не кори себя, ты не отличался разумностью и в лучшие годы.

— Тогда зачем ты их позвал в таверну?

— Дать ей разочарование, не такое жёсткое, будь оно по её ошибке. Маленький урок, ведь так и должны поступать взрослые. Разве нет?

***

Артисты появились в таверне стоило солнцу коснуться горизонта. Слуга провёл их в нашу комнату, и Ваюна почти завизжала от восторга. Элиас же с явным неудовольствием воззрился на смазливого трубадура. Кончики ушей парня слегка заострены белой глиной, на манер эльфийских. Издалека можно и обознаться.

— Чего желает услышать молодой господин? — Спросила певунья, низко кланяясь и демонстрируя глубокий вырез платья.

Настолько глубокий, что при должном желании могу оценить её степень ухода за волосами. Не на голове, конечно же. Золотая монета мелькнула меж пальцев и щелчком подлетела в воздух. Рухнула под ноги артистов. Ваюна вздрогнула, памятуя происшествие с бездомными. Но в этот раз поножовщины не случилось, просто самый молодой ловко подхватил монету и радостно продемонстрировал товарищам.

— Сыграйте ваше лучшее.

Они запели, заиграли и начали танцевать вокруг меня, сидящего в глубоком кресле. Ваюна наблюдает за ними с обожанием и восторгом, как они увиваются вокруг, норовят коснуться плеч. Но смотрят, только на вторую золотую монету, которую я перекатываю меж пальцев.

Постепенно их движения становятся более откровенными, а прикосновения сползают с плеч на грудь. Певичка почти сидит на коленях, активно двигая тазом и строя глазки. Голосок у неё томный и вся труппа забыла, что пришла спеть маленькой девочке. В глазах Ваюны разрастается недоумение.

— Хм… а спойте, так, будто вы собаки. — Сказал я и широко улыбнулся, демонстрируя ещё одну монету.

— Г-господин? — Пролепетал трубадур, не отрывая взгляда от золота.

— На четвереньках, а вместо слов гавкайте.

— Но…

— Ох, не подумайте, я вас не принуждаю, но… — новая монетка скрылась в кулаке, а я широко улыбнулся.

Трубадур опустился на четвереньках и загавкал, имитируя ритм песни. Даже язык высовывает в промежутках и задом виляет. К нему присоединилась певичка, а остальная труппа неумело скачет вокруг, пытаясь подстроиться под новые «слова» песни.

— Больше реализма! — Скомандовал я, дёргая рукой. — Больше! Ведите себя, как собаки.

Гавкая, они начали тыкаться носами в штаны друг дружки, елозить и рычать. И всё это с такой готовностью, что меня затошнило от омерзения. Всё-таки есть нечто отвратительно в том, на какие унижения готов человек ради мелочной наживы.

Ваюна отвернулась, прижалась к Элиасу, не в силах наблюдать.

— Довольно. — Скомандовал я. — Сидеть!

Вся труппа опустилась на колени, изображая послушных пёсиков, а я бросил три монеты им под ноги. Когда взгляды устремились на золото, выждал почти минуту, прежде чем скомандовать:

— Можно, а теперь брысь.

Монеты исчезли с пола прежде, чем я договорил. Артисты, кланяясь и вознося хвалы, скрылись за дверью. Более чем уверен, я мог их заставить плясать голышом, кидаться друг на дружку или справлять нужду по-собачьи. Без угроз, просто демонстрируя монеты. Даже интересно, после какой, они бы начали убивать друг дружку, вгрызаясь в глотки. Хм…

Я обернулся на дверь в задумчивости, покачал головой и отмахнулся от мысли. Не сейчас. Может, потом, когда получу корону.

— П-почему они так…? — Всхлипнула Ваюна. — Зачем, зачем ты их заставил?!

— Заставил? — Притворно удивился я.

— Да!

— Ты что-то не так поняла. Я просто предложил золото. Не угрожал, не принуждал. Даже не бил их. Всё было добровольно.

— Но… почему они?

Я опустился на корточки перед ней, потрепал по волосам и улыбнулся. Посмотрел на Элиаса и сказал мягко:

— А пусть дядя Элиас объяснит, у него такие вещи хорошо получаются.