Эхо между нами

Я держу телефон подальше, так как от этой идеи у меня слезятся глаза. Мне не нравится ходить к врачу и делать эту магнитно-резонансную томографию. Не нравится сдавать свою кровь на анализы, а еще я ненавижу, что папа должен менять свои планы из-за такой ерунды.

– Я в порядке. Это первый учебный день, и ты знаешь, что я всегда такая в начале года. Дай мне всего несколько недель, и я снова буду в порядке.

В порядке для меня.

– Я знаю, но ты не можешь винить отца за беспокойство.

Не могу, но ненавижу, что заставляю его переживать.

– А в целом… У тебя был хороший день?

Нет.

– Я завела нового друга. – Шантажировала Сойера, чтобы он помог мне. Ну, в принципе, то же самое.

– Хорошо. Слушай, я за рулем, и Джесси сказал, что Грир приготовила суп для тебя. Иди обязательно поешь, ладно? Напиши мне, если решишь поехать домой, ну, или остаться у Назарета.

– Конечно, я напишу. Люблю тебя, пап.

– Я тоже тебя люблю. – Папа вешает трубку, и я протираю мокрые от слез глаза. Все будет хорошо. Со мной все будет в порядке.

Я не собираюсь болеть, как мама, и не хочу умереть в больнице, подключенной к аппарату, который дышит вместо меня. И папе тоже не придется принимать решение о своем увольнении.

Я оглядываю узкую спальню Назарета на чердаке, которую он делит с тремя своими братьями и сестрами. Здесь все очень просто: две двухъярусные кровати, придвинутые к стене, и каждая покрыта стеганым одеялом, которое Грир сделала своими руками для каждого из своих детей. Часть комода Назарета завалена медиаторами и книгами, а в углу комнаты стоят три гитарных футляра.

Отодвинув тяжелую занавеску на маленьком окошке, я замечаю, как солнце садится за зелеными холмами. Семья Назарета владеет небольшой фермой, далеко не такой большой, как ферма Джесси, но она занимает около тринадцати гектаров. Они выращивают овощи и фрукты в большом саду и держат кур, свиней, коз, двух коров и трех лошадей.

Из кухни доносится голос Грир:

– Джесси, я думаю, тебе следует сделать из вашей фермы рынок, где ты сам мог бы выбирать продукты. И вы могли бы привлечь других учеников к поездкам на ферму и научить их важности органического земледелия.

– Это мысль, – отвечает Джесси, что означает «ни за что на свете», но ему нравится Грир, он уважает ее и не хочет обижать.

Все еще немного одурманенная от косяка, я осторожно спускаюсь по лестнице на первый этаж и заглядываю в гостиную, где расположилось несколько столов для домашнего обучения. Затем смотрю направо, в сторону столовой, и вижу Джесси, сидящего за длинным обеденным столом из дерева. Достаточно длинным, чтобы за ним легко умещались десять человек. Джесси пирует тарелкой теплого супа и ломтиком домашнего хлеба. У меня урчит в животе, и он поднимает голову, как будто слышит это.

– Привет, Ви.

Я возвращаю ему телефон.

– Папа сказал, ему очень жаль, что он заставил тебя искать меня.

– Не беспокойся. Ничего страшного не произойдет, если кто-то воспользуется своим телефоном по его прямому назначению.

Джесси бросает косой взгляд на Назарета, сидящего в кресле посреди кухни в одних джинсах, пока его мать выстригает ему виски́. На его мускулистой груди появилась новая татуировка, и мне любопытно, что она означает. Но есть вероятность, что он не расскажет. Что-то преследует Назарета, и это не что-то доброе, как моя мама. Но даже с демоном, который увязался за ним, он все еще самый мягкий человек, которого я знаю.

Назарет приподнимает бровь в ответ на замечание Джесси, и уголки его губ ползут вверх.

– Я не лицемер, – бормочет Джесси, и я смеюсь.

Мать продолжает подстригать волосы Назарету, и я замечаю, что он держит на руках крольчонка и кормит его из шприца. Это очень мило. Нет никого на свете, кто любил бы окружающий мир так, как любит его он.

– Где ты его нашел?

– На поле Джесси, – говорит он, и я смотрю на Джесси, чтобы тот закончил рассказ, поскольку от Назарета этого не дождешься.

Джесси кладет ложку, чтобы намазать маслом ломтик хлеба.

– Он услышал крики и нашел его. Похоже, что койот схватил маму и весь остальной выводок. Этот оказался нетронутым, но был очень напуган.

В высоком кресле сидит младшая сестра Назарета, Зива, и стучит своими крошечными игрушечными плавниками по подносу, громко визжа. Она милашка с маминым носом и улыбкой, и, как и все ее родные братья и сестры, с азиатскими чертами лица отца. Джин явно не является биологическим отцом Назарета, но они любят друг друга, как если бы были плоть от плоти.

Грир кладет ножницы на кухонный островок, протягивает Зиве чашку с кофе и направляется к плите. Я люблю этот дом. Деревенская атмосфера, тонна растений и трав, живущих в горшках на полках, свисающих с потолка для просушки и разложенных на полотенцах, – это место теплое и гостеприимное.

Мама Назарета возвращается к обеденному столу, ставит на стол напротив Джесси тарелку куриного супа и кладет несколько ломтиков хлеба, таких горячих, что от них идет пар. Она устремляет на меня свой властный, но добрый взгляд.

– Ты сможешь поесть?

– Да.