Эхо Миштар

…помещение, где они очутились, совершенно точно располагалось на изрядной глубине, однако его заливал яркий солнечный свет. С ходу удалось насчитать почти полтора десятка дверей и ширм, но вели они куда-либо или были обманками, определить не получилось. Пространство рассекали на части несколько высоких шкафов, буквально доверху заваленных свитками и рукописями, и расписных перегородок, изображающих сцены из священной книги: вот Благодатный Ветер Дождей дарует урожай, вот Ветер Карающий иссекает войско завоевателей, вот Справедливый Ветер взвешивает на весах правду и ложь… Хозяйка этого места и сама напоминала не живого человека, а картину: неподвижно застывшая фигура в струящихся алых одеяниях и с притороченным к поясу ритуальным кинжалом. Волосы над большим лбом были тщательно убраны под покрывало, оставляя на виду лишь два глянцевитых тёмных локона, перевитых с цепочками. Тонкий нос с лёгкой горбинкой и острый подбородок напоминали бы о северной крови, если б не цвет кожи – угольно-чёрный, красиво оттенённый золотистой краской на губах и в уголках глаз, непроглядных, будто южная ночь под беззвёздным небом. Она была невероятно красивой и властной, эта женщина, которой с виду никто не дал бы больше сорока, несмотря на проблеск седины в волосах и глубокую морщину между бровей.

А ещё с первого взгляда и без лишних пояснений становилось ясно, что служение жрица начинала у алтаря Ветра Карающего.

Тем не менее, заговорила она первой.

– Значит, та самая Фогарта Избавительница, – золотистые губы тронула улыбка. – Или теперь следует называть тебя Фогартой Освободительницей?

«Откуда она знает?» – пронеслось в голове паническое. Но почти сразу же Фог осознала, что стыдиться ей нечего – и что сказано это было по-доброму, хоть и с иронией, а потому дерзко ответила, шагнув вперёд:

– Вижу, слава летит впереди меня. Что ж, рада знакомству. А вы, наверное, и есть Унна… ой! – прикусила она язык, налетев мизинцем на угол шкафа, и согнулась, держась за ногу. – Вот же… то есть я…

Жрица, к её чести, сумела удержать торжественное выражение лица и царственно кивнуть:

– Юность всегда тороплива, ничего постыдного в этом нет. Настар, принеси-ка лёд и целебную мазь, – сказала она кому-то через плечо, и только тогда стало ясно, что в комнате присутствует ещё один человек, рослый мужчина неопределённых лет с аккуратной бородкой и тёмными глазами ишмиратца, но светловолосый и веснушчатый, как северянин. Уходя, он вскользь поцеловал руку Унны; от глаз Фогарты это не ускользнуло, и удивление ей скрыть не удалось. – Говори, дитя. И присаживайся, а то углов здесь много – опасное место для порывистого ребёнка.

На подушки Фог уселась пунцовая, но всё-таки нашла в себе силы выдавить:

– А тот мужчина в одеждах жреца, он ваш, ну, помощник?

– Любовник, – усмехнулась Унна, явно позабавленная. – А что? Ни в одной святой книге не сказано, что жрицам нельзя иметь возлюбленных.

– Или о том, что кимортам нельзя становиться жрецами, – кашлянув, вклинился в разговор Сэрим и плюхнулся на подушки рядом, доставая из сумы кипу документов. – Вот, взгляните-ка, почтенная. Это то самое, о чём я весточку отправлял.

– Там есть выписки из учётных книг и свидетельство купца по имени Халиль-Утар арх Ташир, – быстро добавила Фогарта, жалея, что не удосужилась переписать свою часть бумаг поаккуратнее. – И от Ачира кое-что… ну, вы слышали про Ачира из Кашима ведь, да?

– Слыхала, – откликнулась жрица, нахмурившись. – Настар, принеси-ка мне… Ах, да, он же вышел.

Она углубилась в чтение так, что не заметила даже, как вернулся её любовник – с сосудом, полным льда, и с лекарством. Содержание документов ей явно не понравилось: хищные позолоченные ногти то барабанили по низкому столику, то терзали край одежд, а красивые губы кривились. Жрица просмотрела бумаги дважды: сначала торопливо и сердито, а затем медленно, вдумчиво, и лишь затем отложила их в сторону, продолжая безотчётно придерживать кончиками пальцев.