Читаем Эхо Москвы. Непридуманная история полностью

Эхо Москвы. Непридуманная история

А. ВЕНЕДИКТОВ: Вынули…

Л. РЯБЦЕВА: А это моя ложечка была, мне ее всунули при рождении. Это уже другая история.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не жалко?

Л. РЯБЦЕВА: Нет, абсолютно, нисколько. Не было вопроса размена: или серебряная ложечка… Уютная комфортная жизнь, слушать своих родителей, и все будет хорошо – это была бы не я. Это было бы то, что мне навязали стереотипами, воспитанием, мышлением, но это была бы не я. Я всегда была другой. Мне кажется, на «Эхе» есть эта возможность свою «другость», инакость показать, перевернуть, развить. Опять же мне просто повезло, что я перестала быть функцией, вы меня заметили, и я стала заметной.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Надо признать, что я тебя заметил через два года только. Надо это сказать.

Л. РЯБЦЕВА: Больше, больше.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Больше?

Л. РЯБЦЕВА: Три года. То есть я была продюсером два с половиной года, потом я стала уже стажироваться на помощника. Это просто как-то все вместе щелкнуло, это одновременно произошло. Но я понимаю, что нигде бы я так не развилась, как на «Эхе».

А. ВЕНЕДИКТОВ: А для тебя «Эхо» – это СМИ?

Л. РЯБЦЕВА: Нет.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А что это?

Л. РЯБЦЕВА: «Эхо» – это люди.

А. ВЕНЕДИКТОВ: На том и совпали.

Л. РЯБЦЕВА: Это огромный институт, облако, летающий остров, в котором есть все. Это микрокосм, в котором есть свои философии, свои негласные и гласные правила, свое поведение, свои разговоры, свое СМИ несомненно, свое радио и свой сайт, свои проекты. Даже судя по тому, что я делаю на «Эхе», когда я начинаю кому-то перечислять, это и книги, это и эфиры (и прямые, и записные), интервью, разные форматы, это придумывание, это названия, это какое-то сумасшествие с партнерскими отношениями, на сайте что-то. Это же бесконечная вообще вселенная, мне кажется. Это не СМИ.

А. ВЕНЕДИКТОВ: И когда это схлопнется, ты..?

Л. РЯБЦЕВА: Не знаю, черная дыра образуется – соответственно, выхлопнется что-то другое.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Конечно. Уж точно не надгробие.

Л. РЯБЦЕВА: Нет. Слушайте, я не…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Я тебе возвращаю твой вопрос. Ты думала, я это пропущу?

Л. РЯБЦЕВА: Абсолютно я это понимаю, я к этому готова. Я не ассоциирую себя на всю жизнь с «Эхом», само собой. То есть для меня нет такого, что на надгробии у меня будет написано «Эхо Москвы» – и все. Кстати, я смотрю на своих коллег, которые старше или не сильно старше, и я не понимаю, как можно работать на одном месте 17 лет, на одной и той же функции.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Смотри на меня.

Л. РЯБЦЕВА: Нет, ваша функция меняется ежедневно, ежечасно, я бы сказала. И настроение за окном на вас отражается, в отличие от функций, которые сидят по кабинетам в коридоре. Это не в обиду им сказано. Это о том, что есть люди, которые могут быть исполнителями, и очень хорошими. А я не умею так. Поэтому я уверена, что… Я-то никуда не денусь. И те возможности, которые открылись, никуда не денутся. Тот микрокосм, который меня уже заразил и затянул, никуда не денется. Те проекты, которые уже запустились или будут запущены, никуда не денутся. Будут ли это те же «Дилетант» и «Эхо», неважно, будут ли это новые «Эхо» и «Дилетант», будет ли это вообще что-то кардинально новое – это бесконечная поляна, которая не пугает. И ты, наоборот, встал и пошел пахать. Это ощущение бесконечных возможностей и бескрайнего просто кайфа от того, что нужно что-то еще делать, еще.

У меня нет жизни до и после. Нет мысли: «Чем же я буду заниматься после «Эха Москвы»? О боже, что же случится со мной?» Этого вообще нет. Я, наоборот, хочу в какой-то момент дорасти и выпрыгнуть из этого. То есть как бы одной ногой остаться, потому что уже никуда не денешься, но делать что-то свое – делать свои проекты со своим главным редактором, со своим СМИ и микрокосмом.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Не понял. Еще раз.

Л. РЯБЦЕВА: Стать главным редактором своего СМИ, своего микрокосма.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А, я просто не расслышал. Создавать свой микрокосм.

Л. РЯБЦЕВА: Да, абсолютно. Такой же больной на голову, как у Венедиктова.

А. ВЕНЕДИКТОВ: А не подавишься?

Л. РЯБЦЕВА: Нет, конечно.

А. ВЕНЕДИКТОВ: Почему «нет»? Почему ты думаешь, что не подавишься?

Л. РЯБЦЕВА: Ложечку вытащила, а место под ложечку осталось, вы знаете. Поэтому…

А. ВЕНЕДИКТОВ: Стоп, стоп, это концовка. Стоп, стоп, это концовка!