ЭХО. Предания, сказания, легенды, сказки

Атропа подняла на него свой ледяной взгляд и медленно сказала:

— Да, светлый бог, ты просишь впервые. Я согласна продлить жизнь Адмета, если кто-нибудь из людей добровольно согласится сойти вместо него в Анд, царство мертвых. Тогда я поверю, что твой Адмет действительно нужен на земле!

— Благодарю тебя, непреклонная Атропа! — ответил ей Аполлон. — В Фессалии много людей, готовых всем пожертвовать ради Адмета.

Во всей Фессалии не было четы счастливее, чем Алкеста и Адмет. Улыбка Алкесты озаряла дом, как первые лучи весеннего солнца. Любой слуга считал радостью и честью исполнить любую ее просьбу: она никогда не приказывала, а лишь просила. Закоренелые злодеи, воры, приведенные на суд царя Адмета, плакали под ее укоризненным взглядом. И во всей Фессалии воцарился мир.

Шли годы, и вот однажды Адмет был ранен на охоте клыками вепря. Из раны текла кровь, унося с собою жизненные силы, и был один-единственный способ спасти Адмета от неминуемой смерти.

Но, когда пришла беда, Адмет тщетно взывал к людям, чтобы они приняли за него смерть. Никто — ни облагодетельствованные им бедняки, ни помилованные преступники, ни юноши, ни старцы — не согласился вместо него сойти в Аид. Тогда прекрасная Алкеста тихо промолвила:

— Мне без тебя все равно не будет радости в жизни. Я согласна умереть. Слышите, боги преисподней. Я согласна!

Тотчас чудесным образом кровь остановилась, и рана Адмета затянулась.

Алкеста сама оделась в погребальные одежды и, подойдя к домашнему алтарю, сказала:

— О великие боги! В последний раз я преклоняю перед вами колени. Сегодня я должна сойти в область Аида. Защитите моих сирот, защитите моего Адмета, помогите ему преодолеть горе!

Украсив цветами алтарь богов, Алкеста в слезах упала на ложе. Горько рыдали дети, плакали слуги, Адмет в отчаянии молил жену отменить свое решение… Но было поздно! К дворцу Адмета уже приближался на своих черных крыльях Танатос, ненавистный богам и людям бог смерти.

Ему заступил дорогу Аполлон, умоляя сжалиться над красотой и юностью Алкесты.

— Отойди с дороги, Аполлон, — холодно отвечал Танатос. — Ты же сам этого просил, и уже немного времени осталось, когда неотвратимая Атропа перережет нить жизни Алкесты.

— О, я чувствую уже близость ледяного дыхания Танатоса!.. — говорила Алкеста. — Я уже слышу, кричит мне Харон, перевозчик душ умерших: «Что же ты медлишь, спеши в мою ладью». Слабею… Черная ночь покрывает мои очи… Адмет, ты был мне дороже жизни, дороже детей. Так живи же для них! Пусть им и тебе светит солнце. Но пусть не войдет к ним мачеха! Одно мне обещай — ты не введешь в свой дом другую женщину. Будь счастлив!

— Всю радость жизни ты уносишь от меня, Алкеста! О боги, возьмите мою жизнь или верните мне жену! — воскликнул Адмет.

— Прощай, мой любимый! Глаза мои уже закрываются. Прощайте, дети!

Алкеста умерла. Ее тело перенесли в гробницу. Весь город оделся в черные одежды, и вот завтра должны были состояться похороны.

Но в день накануне похорон неожиданно постучался в дверь дворца гость, давний друг Адмета — герой Геракл, великий истребитель чудовищ. Он уже совершил немало славных подвигов, победил гигантского льва в Немее, гидру в болотах Лерны, стрелокрылых птиц Стимфалид и дикого критского быка-людоеда, теперь он шел на север на свершение нового подвига.

— Привет тебе, сын Зевса! — радушно встретил его Адмет. Он приказал накрыть роскошный стол для гостя и ни словом не обмолвился о постигшем его горе.

Однако, выпив два или три кубка вина, Геракл заметил слезы на глазах виночерпия.

— Поведай мне, о чем ты плачешь? — спросил его герой.

— Эх, чужестранец, разве ты не слышал, что жена Адмета, прекрасная Алкеста, пожертвовала ради мужа своей жизнью и завтра ее похороны!

— Как, Алкеста умерла? Знай: я не чужеземец, я Геракл и друг Адмета.

Взяв лук, колчан с отравленными стрелами и свою огромную палицу, Геракл бегом устремился из дома Адмета. За то время, что осталось до похорон, он должен был опередить Танатоса и первым достичь ворот Аида. Какой-то внутренний голос шептал ему:

«Как же ты, смертный, спустишься в царство смерти? Не лучше ли оставить Адмета с его горем и уйти?»

Но тут же Геракл вспомнил вещий сон, который он увидел еще в юности. Ему тогда приснилось, что он стоит на распутье дорог. По одной дороге к нему приближается стройная, скромная женщина в длинной белой одежде, по другой — пестро и роскошно одетая, с подкрашенными щеками и губами, с подведенными глазами.

«Геракл, избери мой путь и будешь жить спокойно и весело. Ты не должен будешь трудиться и станешь думать только о вкусных блюдах и винах, о красавицах… Мое имя Нега», — сказала пестро и роскошно одетая женщина.

«А я тебя зову на путь борьбы, путь мудрости и силы, — сказала другая. — Но они даются лишь в трудах. Яства и вина приедятся, а в тебе достаточно сил, чтобы прославиться по всей Элладе».

И тут на ее голове вдруг появился шлем, в руках щит и копье, и Геракл узнал Афину.

Тогда же он твердо решил идти ее путем, и вот семь подвигов он уже совершил.