Эхо прошлого. Книга 1. Новые испытания

Восемьдесят восемь фрегатов. Уильям слышал, что именно столько адмирал Хау привел с собой, и нисколько не сомневался. Лес парусов заполнил залив Грейвсенд, небольшие шлюпки теснились на воде, переправляя войска на берег. В груди Уильяма тоже теснило, он чувствовал, как его распирает от предвкушения. Оно нарастало и среди его сослуживцев, Уильям ощущал это, когда капралы высаживали свои подразделения из шлюпок и уводили прочь в строевом порядке, освобождая место для следующей волны солдат и офицеров.

Берег был довольно близко, и потому офицерских лошадей не перевозили на лодках, а пустили вплавь. Уильям отпрянул в сторону, когда огромный гнедой вскинулся на дыбы неподалеку, обдав дождем соленых брызг всех в радиусе десяти футов. Парнишка-конюх с побледневшим от холода лицом цеплялся за уздечку коня и походил на мокрую крысу, но тоже встряхнулся, как его подопечный, и восторженно улыбнулся Уильяму.

Лошадь Уильяма была где-то здесь, знать бы, где именно. Капитан Грисуолд, старший офицер при штабе Хау, одолжил ему одну из своих лошадей, по-другому решить вопрос не получилось – не хватало времени. Уильям предполагал, что тот, кто за ней присматривает, сам его найдет, хотя и не понимал, как.

Вокруг царил организованный беспорядок. Прилив отошел, и группки красномундирников суетились на плоском берегу среди выброшенных прибоем морских водорослей, словно стайки ржанок, а зычные команды сержантов вторили пронзительным крикам чаек над головой.

С некоторым трудом – Уильяма представили капралам только утром, и он еще толком не запомнил их лица – Уильям нашел свои четыре подразделения и повел их от берега вверх, в песчаные дюны, заросшие жесткой, словно проволока, травой. Было очень жарко, и Уильям, сам изнемогая от зноя в тяжелом обмундировании и при полном снаряжении, дал своим людям отдохнуть: попить воды или пива из фляжек и перекусить сыром с галетами. Он знал, что скоро поступит приказ двигаться дальше.

Вот только куда? Именно этот вопрос терзал сейчас Уильяма. Первое заседание штаба, на котором он присутствовал, наспех проведенное накануне вечером, подтвердило намеченный план наступления. Из залива Грейвсенд половина армии отправится в глубь острова и повернет на север к Бруклинским высотам, где, как считали, окопались отряды повстанцев. Остальные войска должны двигаться вдоль берега к Монтоку, образуя линию обороны, которая в случае необходимости могла бы переместиться в глубь Лонг-Айленда и загнать мятежников в ловушку.

Уильяму невероятно сильно, до боли в позвоночнике, хотелось быть в авангарде, атаковать, но пришлось признать, что это маловероятно. Он совсем не знал своих солдат, и их вид не произвел на него впечатления. Ни один здравомыслящий командир не послал бы эти подразделения на передовую, разве что в роли пушечного мяса. Эта мысль несколько охладила пыл Уильяма, но только на миг.

Хау не любил терять людей понапрасну, он слыл человеком осторожным, порой даже чрезмерно, как рассказывал отец. Лорд Джон не говорил, что пресловутая осторожность и стала основной причиной, почему он дал согласие на службу Уильяма при штабе Хау, но Уильям и так это знал. Да какая разница, думал Уильям, ведь шансы стать свидетелем важных событий сейчас намного выше, чем когда он прохлаждался в болотах Северной Каролины под командованием сэра Питера Пэкера.

И все же… Он медленно огляделся по сторонам. Море кишело британскими судами, сушу перед взором Уильяма заполонили солдаты. Он никогда бы не признался вслух, что впечатлен зрелищем, но почувствовал, как шейный платок сдавил горло. Уильям понял, что затаил дыхание, и выдохнул.

На берег переправлялась артиллерия, опасно маневрируя на плоскодонных баржах, которыми, чертыхаясь, управляли солдаты. Орудийные лафеты и повозки с боеприпасами тащили по мелководью к берегу ломовые лошади и волы, сбившись в исхлестанное бичами, покрытое мокрым песком стадо, которое ржало и мычало в знак протеста, когда выходило на сушу южнее места высадки людей. Это была самая большая армия, которую когда-либо видел Уильям.

– Сэр, сэр!

Он увидел перед собой невысокого круглощекого солдатика, чем-то встревоженного и совсем юного, не старше самого Уильяма.

– Да?

– Ваш эспонтон[23], сэр. И ваша лошадь тоже здесь, – добавил солдат, кивнув на статного светло-гнедого мерина, которого держал за поводья. – Капитан Грисуолд шлет свое почтенье.

Уильям взял семифутовый эспонтон – отполированный стальной наконечник тускло блестел даже под затянутым тучами небом – и, ощутив в руке его тяжесть, вздрогнул от волнения.

– Благодарю. А вы…

– Ах да. Перкинс, сэр! – Солдат торопливо козырнул, коснувшись лба костяшками пальцев. – Это моя третья кампания, сэр. Нас еще называют взломщиками.

– Правда? Что ж, надеюсь, у вас будет немало возможностей оправдать это прозвище.

Перкинс стоял с невозмутимым видом.

– Благодарю вас, Перкинс, – сказал Уильям, жестом отпуская солдата и беря лошадь под уздцы.

Восторг переполнял его сердце. Уильям подумал, что это самая большая армия, которую он когда-либо видел. И он стал ее частью.

* * *