Эхо (Сборник фантастических рассказов)

Михайло Иванович посмотрел на Василия с чувством уважения и сомнения.

— Может, врешь, паря, — сказал он. — Может, ты подосланный? От охотников?

— Не вру, Михайло Иванович! — горячо возразил Василий. — Бывает же — заблудишься.

— Бывает, — согласился Михайло Иванович. Взглянул на Анастасию Петровну: — Как ты, мать, веришь?

— Ружья вроде бы нету, — сказала Анастасия Петровна.

— В руках не держу, — заверил Василий.

— Кто его знает?.. — продолжал сомневаться Михайло Иванович, поглядывая на Василия. — Паспорт есть?

Вопрос прозвучал внезапно. Как у хорошего следователя.

— С собой нет. А вообще — есть…

— Проверить тебя надо, — решительно сказал Михайло Иванович, встал с кровати. — Пошли, — сказал домочадцам, — обедать.

Пока гремели чугунками и ложками, у Василия было время поразмыслить над обстоятельствами, постигшими его в домике на поляне. «Может, я сплю?» — Василий приподнял голову, поглядел на веревки. Веревки резали тело, можно было лишь пошевелить пальцами. Василий пошевелил, попытался сесть. Кровать скрипнула.

— Паря! — донеслось из столовой. — Спокойно!

Слух у Михаила Ивановича был отличный.

— Режет, — пожаловался Василий.

— Потерпишь, — ответил Михайло Иванович. — Пока пообедаю.

Обедали долго. Ели похлебку, кашу, пили чай. Потом Анастасия Петровна убирала со стола, Михаила Ивановича не было слышно — может быть, придремал. Василий поглядывал на дверь, но вместо Михаила Ивановича появился Мишутка.

Подошел к кровати. Поглядел на Василия, спросил?

— Что мне дашь?

— Я тебе качели сделаю, — пообещал Василий.

Мишутка заковылял в кухню и сказал, видимо, матери:

— Он мне пообещал качели сделать.

— Не лезь, куда не надо, — сказала мать.

— Но он мне качели…

— Я тебе что?.. — прикрикнула Анастасия Петровна.

— А? Что? — очнулся от дремы Михайло Иванович.

— Не дрыхни, — сказала Анастасия Петровна. — Перед вечером вредно.

Михайло Иванович проворчал что-то невнятное. Появился на пороге спальни, спросил у Василия:

— Ну как?

— Режет… — пожаловался Василий, шевеля пальцами.

— Да, брат, не мед, — согласился Михайло Иванович, видимо, не зная, развязать Василия или еще не следует. Потоптался, вышел.

Пошептался о чем-то с Анастасией Петровной. Опять зашел в спальню, ослабил узлы веревок.

— Ох, — сказал, — наделал ты мне хлопот.

Как всякий мужчина, Михайло Иванович не терпел лишних хлопот.

— Развяжите меня, — попросил Василий.

— Сбежишь, — почесал в затылке Михайло Иванович.

— Не сбегу.

— Ой сбежишь, паря. Охотников приведешь.

— Михайло Иванович!.. — взмолился Василий.

— Не проси! — отмахнулся лапой Михайло Иванович.

Узлы он все-таки поослабил. А когда стемнело, перенес Василия в кухню, на лавку: спи.

Василий не мог уснуть. В спальне тоже не спали. Михайло Иванович переворачивался с боку на бок.

— Настя!.. — позвал он наконец шепотом.

— Чего тебе?

— Ума не преложу, что с ним делать.

— А я что? Моего это ума?

— Он мне качели сделает! — пропищал из своего угла Мишутка.

— Цыц! — прикрикнул Михайло Иванович.

Через минуту спросил:

— Может, отпустить, Настя?

— Можно, — отозвалась Анастасия Петровна.

— Ох-ох-ох… Беда мне, — вздохнул Михайло Иванович.

Утром он спросил Василия:

— Если я тебя отпущу, что будешь делать?

— Поживу у вас немножко. Если разрешите, — сказал Василий.

За ночь он многое передумал и решил, что ему встретился уникальный случай: медведи живут, разговаривают. Дом у них, телек — поди поищи такое. Не убили его, не съели. Паспорт потребовали. Чудеса какие-то! И если уж чудо в руках, надо выжать из него пользу. Поэтому ответы у него были продуманные:

— Поживу с недельку, уйду.

Кажется, Михайло Иванович такого ответа не ожидал.

— Да-а… — тянул он. — У нас, значит, поживешь.

— Конечно, — сказал Василий.

— Шкодить не будешь?

— Что вы, Михайло Иванович!

— Да, — решился наконец Михайло Иванович. — Живи.

Завтракали все вчетвером. Ели картошку с маслом.

— Откуда масло? — спросил Василий.

— Оттуда ж, — отвечал Михайло Иванович. — Из сельпо.

— Имеете связь?..

— Имею.

Конечно, имеет: телевизор, посуда, сковороды… Василий не мог сразу привыкнуть к этому, оттого и вопросы его были, честно говоря, неглубокими.

Больше Василий смотрел: как Михайло Иванович орудует вилкой, как Анастасия Петровна управляется у печи. Смотрел на лица своих соседей. Неудобно как-то сказать — на морды. Ничего лица: приветливые, сосредоточенные.

После завтрака Михайло Иванович предложил:

— Айда, по дрова. На заготовку.

Взял пилу поперечную, добрый колун. Василий с готовностью согласился.

Лесосека была в километре от дома — не дальше. Штабелек дров, небольшие стволы, поваленные, изломанные, — работа Михаила Ивановича, решил Василий. Пока шли, разговаривали, Василий рассказывал о себе. Михайло Иванович слушал.

На лесосеке сразу включились в работу. Пила визжала, готовые чурки ложились одна к другой. Василия прошиб пот. Михайло Иванович работал неутомимо.

Так — до обеда: картошку взяли с собой, лук, соль.

После обеда дали себе немного расслабиться. Прилегли под елью, на мягкой хвое. Возобновили разговор. Говорил теперь Михайло Иванович: