Эхо смерти

– Дафна, Энтони Страцца регулярно избивал вас и насиловал.

– Он был моим мужем. Он столько мне дал. Я была ему должна…

– Это бред собачий, Дафна, – резко сказала Тиш. – Ты сама знаешь, что это бред.

Дафна покачала головой.

– Пожалуйста, Тиш. Мой муж умер. Я не хочу говорить о нем плохо.

– Так говорите о нем правду. – Ева произнесла это достаточно строго; Дафна вскинула голову и посмотрела на нее испуганно. – Он избивал вас – а потом обрабатывал ваши раны, чтобы никто не заметил. Он угрожал избить вас еще сильнее, если вы кому-нибудь об этом расскажете или сделаете попытку уйти. Он насиловал вас, если вы возражали. Он угрожал причинить вред вашей семье, требуя, чтобы вы разорвали с ними отношения.

– Теперь это не имеет значения, – прошептала Дафна.

– Имеет. Запись включена. Я зачитаю вам ваши права.

– Что? – Тиш вскочила на ноги. – Какого черта?

– Тихо. Дафна Страцца, вы имеете право хранить молчание…

Ева зачитала «Миранду» и вздохнула.

– Я зачитала вам ваши права, потому что это защитит вас в будущем. Вы поняли свои права и обязанности?

– Да, но…

– Не лгите. Ложь только создаст трудности для вас и для вашей семьи. Помните также, что у нас есть видеозаписи с камер Найтли. Энтони Страцца когда-нибудь бил вас?

– Пожалуйста, не…

– Энтони Страцца когда-нибудь бил вас?

– Да, да, да. – Она опустила голову, и длинные темные волосы упали перед лицом, как занавес. – Если я сделаю что-нибудь глупое, или скажу неправильно, или…

– Он угрожал вам физической расправой?

– Да. – Дафна закрыла лицо рукой. – Но…

– Он угрожал физической расправой вашей сестре и вашим родителям?

По ее лицу текли слезы.

– Не сразу. Не сразу, понимаете? Сначала он был добрый, внимательный, романтичный. Он говорил, что я особенная, что я… само совершенство. Как-то раз я случайно сделала что-то неправильно, и это его рассердило. Он меня ударил… и так раскаивался, ему было так жаль, он просил прощения.

– А потом ударил вас снова.

– Да. Он сказал, что моя семья – не моя семья. Что теперь у меня есть только он. А они все равно мне не родители, они просто были обязаны кормить меня и одевать. Я знала, что это не так, но он злился, если я возражала. Однажды, один-единственный раз, я тоже была злая. Я ударила его по лицу и хотела убежать. Я крикнула, что уйду к своей семье. И он… сделал мне очень больно. Сильнее, чем раньше. Он долго меня бил и сломал мне запястье, и сказал, что если я когда-нибудь попробую к ним уйти, то он убьет их всех. Что он умеет сделать так, чтобы никто не догадался, и он их убьет, а виновата буду я.

– Чтобы вы от него не ушли.

Дафна покачала головой.

– Если я делала все, как он хотел, он почти никогда не злился. Если я носила правильные платья, говорила правильные вещи, тогда он бывал мной очень доволен. Тогда он бывал добрым, даже нежным. Поэтому я старалась ему угодить.

– Но иногда он все равно причинял вам боль.

– По моей вине. Если какой-нибудь мужчина слишком долго на меня смотрел или говорил что-то, что не нравилось моему мужу… для него это было оскорблением, которое я спровоцировала. Меня следовало наказать, напомнить, как правильно себя вести. Если я умоляла его остановиться или пыталась отползти, он бил меня еще сильнее и дольше. Он душил меня, пока я не теряла сознание.

– В его прикроватной тумбочке лежали белый шелковый шнур и белая шелковая повязка для глаз.

Лицо Дафны вспыхнуло румянцем, она прерывисто вздохнула.

– Он связывал меня этим шнуром и надевал повязку на глаза. Он насиловал меня и причинял мне боль. Хотя и не насиловал – я все равно ему принадлежала. Так он говорил. Я знала, что это неправда. Знала, но не уходила. Не представляла, как уйти. Он такой важный, уважаемый человек, все поверили бы ему, а не мне. Его дроиды за мной следили. Если я выходила из дома, он сразу же об этом узнавал. Я не могла выйти без его разрешения.

– Как долго это продолжалось?

– Впервые он ударил меня в наш медовый месяц. Я оскорбила его, огорчила тем, что красовалась на пляже. И мужчины глазели на меня.

– То есть с самого начала вашего брака.

– Да. Но теперь это не имеет значения. Все кончилось. Я хочу просто забыть.

– Вы не забудете, – ровным голосом сказала Ева. – В ту ночь, когда на вас напали, вы поднялись наверх вместе с мужем. Он был вами доволен?

– Нет. – Она смахнула слезу. – Нет, не был доволен. Гости слишком надолго задержались, и мне не удалось быть хорошей хозяйкой. Хорошая хозяйка знает, как завершить прием. Он стиснул мою руку, и я поняла, что он намерен причинить мне боль, но в комнате поджидал дьявол. Пожалуйста, не заставляйте меня вспоминать.

– Кайл Найтли, загримированный под дьявола, ударил Страццу, затем напал на вас. Верно?

– Я не знаю, кто это был. Но если вы говорите, что он… Да. Пожалуйста, я не хочу…

– Сейчас вы помните больше, чем раньше. Вы солгали вчера, когда я задала вам вопрос. Не надо, ложь будет разъедать вашу душу. И вы не сумеете забыть. Значит, Найтли связал вас, а потом вашего мужа. Верно?