Эхо старой Англии

Гарри задумчиво закивал, понимая, что в таких условиях пойдешь на всевозможные ухищрения, чтоб сохранить жизнь и крышу над головой. Молчит Гарри, думает, а Альберт его лицо разглядывает, со странным таким выражением в глазах, и пристально так рассматривает, прямо вглядывается. И сразу же отвел взгляд, едва Гарри спустился с небес. Поблагодарил Ранкорна и пошел к себе. Долго стоял и смотрел вслед юноше чем-то опечаленный Альберт.

Гарри лежал в постели и вспоминал всё, о чем говорили за столом, всё ярче и четче отмечая в памяти пару моментов, те, когда Мерлин несколько раз запнулся: при рассказе о внедрении в него змеиного языка, при произнесении имени его матери, ещё где-то… Отчего-то это царапало, не давало покоя. Повернулся на бок и спросил тишину:

— Мерлин может чего-то недоговаривать? Что-то скрыть от меня? О чем-то умолчать?..

«Может», — ответила тишина.

— Но зачем? — прозвучал во мраке новый беспомощный вопрос.

«Чтобы защитить тебя», — пришел очевидный ответ. Гарри вздохнул и снова перекатился на спину — спать не хотелось абсолютно. В голову лезли всякие посторонние мысли, от которых становилось только хуже. В конце концов к Гарри подобралось злое раздражение — мало ему лживого Дамблдора с его ужимками да утайками, так ещё и второй дед ему чего-то мудрит, юлит и изворачивается!

Тут гаррино раздражение достигло пика, и он, не выдержав, прямо-таки взвился с кровати. Сердито пыхтя и не особо заботясь о тишине, он торопливо натянул брюки, всунул ноги в кроссовки и выскользнул во дворик, намереваясь разыскать Мерлина. Потому что хватит! Ещё одного лжеца он не вынесет.

Искать Мерлина ему не пришлось, тот обнаружился за тем же столом в своей большой комнате. Но не успел Гарри рта раскрыть, как Мерлин поднял ладонь, прося помолчать. Захлопнув рот, Гарри только теперь обратил внимание на то, что перед Мерлином на столе находится крупный кристалл, размером с хорошую книгу, прозрачный и широкогранный. Рука Мерлина качнулась, приглашая Гарри присоединиться.

— Садись, Гарри, я тоже об этом думаю, вот, попросил Кристалл показать мне твое прошлое. Твое и твоих родственников. Давай-ка вместе поглядим, может, и поймем чего…

Помедлив, Гарри подошел и сел на лавку рядом, всматриваясь в глубины кристалла. И увидел двух мужчин. Северуса и Альберта. Причем Альберт рвался из рук крепко обнимающего его Северуса, рвался и кричал, громко рыдая:

— Они убили его! Убили моего сына!!! Моего мальчика!

Гарри присмотрелся и понял — прошлое. Северус и Альберт выглядели гораздо моложе нынешних. Сердце сдавила тупая боль. Как? Что случилось? Почему?.. Словно отвечая на его безмолвные вопросы, картинка сменилась.

— Только не Гарри! Прошу, только не Гарри, убейте лучше меня! Меня!

— Авада Кедавра!

Зеленый луч пронзает тело рыжеволосой женщины, и она, раскинув руки, падает замертво. Отпихнув её ногой, высокий чародей нацеливает палочку на малыша в кроватке и снова произносит роковые слова. Миг — и маленький ангел улетает на небеса вслед за матерью, а в кроватке лежит бездыханный малыш Гарри Поттер. Почти сразу умирает и Темный Лорд, он вдруг падает на пол, как подкошенный…

Гарри видит, как отлетает от тела душа в виде серебряной бусины, точно такая же, которую чуть не высосали дементоры из Сириуса на третьем курсе Гарри. Бусина стремится к потолку, хочет улететь туда, куда и положено душе, но что-то ей мешает, что-то препятствует её отлету — она суетливо мечется по комнате. Пока наконец она не оказалась втянута в хрустальную сферу-фиал, где загорается призрачным светом. Этот фиал — Ловец душ — держит в руке Дамблдор. Подойдя к кроватке, он посмотрел на детское тельце и разочарованно хмыкнул:

— Надо же… не сработало.

Снова меняется картинка. Гарри, мучительно сведя челюсти, смотрит, как Дамблдор со свертком в руках проникает в красиво обставленную детскую, за окном, видимо, та же ночь, потому что тельце ещё не остыло, что позволяет старику беспрепятственно переодеть мертвого ребёнка в одежку другого мальчика, которого он уносит с собой, оставив в кроватке подмененного подкидыша со слегка измененной внешностью.

Дамблдор в той же комнате в доме Поттеров сутки спустя. Усыпив маленького Гарри Ранкорна, он производит над ним ритуал создания крестража: надрезав лоб младенцу, старик переливает в рану душу из фиала. Душа, надо ей отдать честь, сопротивляется, отбрыкивается и упирается и, улучив момент, удирает сквозь потолок, куда Дамблдор не может проследовать по причине своей материальности. Старик поминает Мордреда и Моргану, смотрит на ребёнка и вдруг успокаивается — кусочек души (магии с частью памяти Тома Реддла о последнем убийстве) всё же просочился в ранку и засел там. Края раны сияют призрачным светом… зигзагообразной полосой, молнией. Знаменитым гаррипоттеровским шрамом.

— Господи!.. — прозвучал чей-то возглас. Гарри рывком оторвался от кристалла и развернулся к двери, взглядом врезаясь в расширенные серые глаза Альберта Ранкорна. В глаза своего родного отца.

Глава 5. Ночь, полная чудес…