Эхо теней и другие мистические истории

Один раз уже испытал его гнев. Просто скажу: это было жестоко. Очень. Потом как-нибудь смогу рассказать Тебе. Когда сам отойду и смогу вспоминать об этом без личных флешбеков, каждого из которых уже достаточно, чтоб отозваться болью. И физической, и душевной.

Короче, просто и по делу — я правда злой на него за такое явное и наглое клеймо.

Почему думаю об этом?

Уже послезавтра мне нужно напялить эту срань и прийти к нему с отчётом о проделанной работе. В идеале — к этому же времени уломать новую потенциальную (и не факт, что именно её, и уже сегодня ночью не придётся искать другую) смотрительницу.

Даяна, к слову, оказалась на удивление сговорчивой. Я не знаю, что там у неё с личным треком безысходности, и насколько он должен зашкаливать, чтоб уже на следующий день спустя пару часов общения согласиться на встречу с незнакомцем, но — у меня получилось призвать её.

Сейчас ясный день, час дня, если быть точным. Сижу на Семейной площади за сквериком имени Ильича (назван так в честь невысокой, но в полный рост и с простёртой дланью, статуи Сама-знаешь-кого, и я искренне удивляюсь, как её пощадили местные).

Интересно, есть ли на той стороне дух Ленина. А если да — во что бы он воплотился?

Немного подумал.

Давай, вместе, дружно. Ты уже усвоила мою catch-phrase: «Не хочу знать».

Меня послушать, так я вообще ничего не хочу знать, да? Ну, так это тоже нормально — того, что знаю, уже достаточно. Тот случай, когда «меньше знаешь — крепче спишь»— прямая инструкция к действию, если жизнь дорога и рассудок ценен.

Грустно, что с людьми — не таксисты-лешие: сколько сигарет не скуришь — а придут тогда, когда сами считают нужным.

Нервничаю чутка, про Виталика думаю — предыдущий смотритель Вихрево.

Хороший был малый. Замкнутый, серьёзный, в себе. Его девушка долго пускать не хотела, а он — материал для статьи про всякую НЁХ собирал. Что-то угадал, про другое — догадывался, иное — сам додумывал, как обычно бывает. Хотел написать полноценную околонаучную работу по странным и необычным местам Хмаровска, всё бредил идеей о том, что в недрах города есть метро. Прочёл как историю Снежинска, так и у нас теперь стал искать. Метро, не метро, в нашем случае — катакомбы, скорее. Но, так-то, туда он не докопался — я на него раньше вышел.

Блин, надо будет с его Ксюхой списаться, наверное. Жалко её — парень ведь нормальный вполне, просто цель выше отношений, всё такое, она не при чём тут. Ну и любил он её вполне искренне. В той мере, в какой художник может любить музу, или как-то так. Не поэт я, говорю же, не умею в такие сравнения, чтоб цепляли или поясняли что-то.

Её саму новой смотрительницей брать не хочу: во-первых (та-дам, здравствуй наш любимый-универсальный-всеотсеевающий пункт) она по шишкам, во-вторых — ну не цинично ли это? Сначала чувак предлагает работу твоему парню. Потом приходит за той же просьбой к тебе.

К тому же, ею уже Прядильщик занялся: память-то почистить надо, негоже оставлять висячкой, ещё копать начнёт.

Кто такой Прядильщик? Видишь вон ту плакучую иву чуть дальше? Это его дочурка. Как и многие другие. Многие деревья. Листвой шелестят, ветвями за одежду цепляются — и по кусочку, по маленькому, память кушают. Не всю. Которую нужно скушать, которая не нужна Тебе.

Что стало с самим Виталиком?

Моё мнение по данному вопросу ты уже неоднократно слышала. А по совести — надо выяснить, конечно. Желательно, чтоб новая смотрительница не просекла, что кроме экскурсии, я ещё и отдельную инфу вынюхиваю. Надеюсь, Вихрево хотя бы позаботилось спрятать труп. Или любые другие останки.

А, что с ним до этого стало?

Загрустил он, в себя ещё больше ушёл. Как увидел, что там за окном творилось — забросил работу свою. Разочаровался в ней. В той квартирке прописался. Сказал, будет смотреть, наблюдать. Ничего не упустит, всё держать будет.

Его работа в целом простая была — раз в сутки спускаться по ту сторону дома, срезать виноградный плющ, который тянулся вдоль стены, пшикать дезинфектором на всё стрёмное, сорняки рубить. Там садик был небольшой у него. Дальше я велел не ходить.

Любопытно. Садик, плющ, и всё прочее, что там уже есть — это, значит, нормально, а теперь там нечто «немного с жизнью». Всё ещё «радуюсь», да.

Зачем срезать, и почему именно сейчас?

Не всё, что растёт — это про жизнь.

И уж тем более не про жизнь среди людей. А сейчас почему — тоже хрен пойми, там мутная история. То ли завеса какая-то на той стороне рванула, то ли сама эта НЁХ до этого слишком мелкой была, короче — ещё каких-то лет пятнадцать назад всё нормально было, а потом это окошко в квартире прорезалось. А потом эту самую квартиру перестали сдавать: кто из жильцов вешался, кто — с крыши прыгал, другие — уходили и не возвращались. Закрыли её на долгосрочный ремонт. И забили, в буквальном смысле. Все двери и окна. Жильцы дома в соседних квартирах всё ещё жаловались, мол-де там кто-то жил, хотя все точно знали, что никого за забитой дверью нет и быть не могло.