Эхо. Творец нитей (СИ)

   - Не сразу, мой господин, - ответил он молодому правителю страны Камней. - Мы дали Атарана Кибо три сотни лет повариться в его собственном соку. В то время как на материке бушевали битвы громадных армий, на острове шла своя собственная, маленькая война. Остров разделился на области, каждую из которых контролировал город-государство. Больше сорока областей, каждая со своей армией и правительством. Разобщенные, разделенные расовыми и мировоззренческими отличиями, люди бились за каждый клочок плодородной земли, за каждую шахту и маленькую деревеньку. Знакомая картина, не так ли? Но в триста шестом году эпохи Войн мы начали свою деятельность на острове, и уже через восемь лет все до единого города Атарана Кибо заключили между собой мирное соглашение и образовали новое, единое государство. Что же позволило нам добиться таких убедительных и грандиозных успехов? - лорд Масару сделал демонстрационный жест в сторону накрытых белыми простынями фигур. - Ужас, который люди придумали себе сами. Фантом, ненависть к которому затмила в людях даже застарелый гнев на своих собратьев и жажду кровной мести. Бездонная яма для принятия отрицательных энергий. Враг, которого никогда не было.

   * * *

   Эпоха Войн, год 525, 4 апреля

   Инакава.

   Город, принявший на себя тяжелейший удар в последней войне Северной Империи, представлял собой устрашающее зрелище. Разбитый и выгоревший дотла, за прошедшие несколько месяцев он только-только начал оживать, причем во многом благодаря вторжению шиамов. Уцелевшее оружие, военная техника и боеприпасы, которые можно было применить для обороны столицы, спешно изымались из руин. Для работников было организовано жилье, склады продовольствия и кухни. Войска, охраняющие разбитые хранилища от мародеров, защитили от разграбления весь город. Сюда даже вернулось около десяти тысяч жителей, которые к весне с помощью военных кое-как успели наладить быт. Черные от копоти, серые от каменного крошева и белые от никем не убираемого снега, руины могли шокировать своим видом того, кто помнил Инакаву прежней, но город все еще был жив.

   - Шайнинг-сама! - молоденькая жрица храма Воды подобно вихрю ворвалась в приемные покои временного медицинского центра. - Дирижабль с репортерами уже подходит к аэропорту! Я его своими глазами видела!

   - Аэропорт? - спросил старший жрец, с насмешкой оглядываясь на не в меру энергичную мико.

   - Дирижабль! Дирижабль! - девчонка от полноты чувств замахала руками. - Огромный и с зеленым гербом страны Лесов! Пойдемте скорее, ведь мы должны их встречать, так господин капитан говорил!

   - На швартовку и проверку уйдет часа полтора, Мичиру-чан. До аэропорта - пятнадцать минут неспешного шага. Что же нам, больше часа на посадочной полосе с ноги на ногу переминаться? Иди лучше прическу поправь и выбери другие канзаси. Твои для летнего праздника равноденствия, а не для встречи гостей.

   - Зараза...

   - Не ругайся в храме!

   - Но Шайнинг-сама, я так старалась выбрать самые красивые! Почему вы, зная все традиции, мне никогда не помогаете? Если я ошибусь и все станут смеяться, то это будет только ваша вина!

   - Я приму ответственность, - повернувшись на месте, Шайнинг поднял на руках вакидзаси и с каменным выражением лица слегка обнажил клинок.

   Девчонка вытаращила глаза и окаменела. Цвет жизни отхлынул от ее лица, губы позеленели. Из ступора несчастную вывел только громогласный хохот старшего жреца, что от полноты чувств даже несколько раз хлопнул себя ладонью по колену.

   - Дурак! - громко выпалила побагровевшая дочь храма. Не удержавшись, она даже запустила в наставника веером. - Я уже подумала, что тебе из клана письмо прислали и ты повод подыскал! Нельзя с такими вещами шутить! Псих несчастный! Уйду в женский храм, подальше от твоих заскоков!

   - Да, да, сходи. Будешь с зари до зари ворочать хуже проклятой, без ласки и заботы, - дождавшись, когда рассерженная девчонка отвернется, храмовник одним движением вскочил на ноги, сцапал незадачливую мико и крепко стиснул ее в объятиях. - Кто же о тебе там позаботится, шиповник ты мой колючий?

   - Шайнинг-сама! - возмутилась девчонка и заерзала, отталкивая жреца. - Отпустите, сейчас же! Это же... домогательство!

   - Где? - разомкнув объятия, храмовник поочередно заглянул под столик, под матрас лежанки и за ширму. - Сбежало, наверно. Как увидишь еще раз эту тварь, гони ее на меня, а я табуреткой гадине промеж глаз влеплю, не очухается! Только учти, что те, кто без повода кричит о домогательстве, ходят как дурры, необнятыми, вырастают деревянными и живут несчастными!

   - Ты... да ты... - пальцы правой руки девчонки мелко подрагивали, и, заметив это, жрец сразу стал сменил настроение.

   - О, да ты что, меня ударить хочешь? - язвительно спросил он. - Осторожнее только, малявка, ладошку не отбей.

   - У-ух! - сердитая жрица гордо задрала нос. - Доиграетесь, Шайнинг-сама, пожалуюсь куда следует! Между прочим, леди Каяо из комитета нравственности уже встречалась со мной и говорила о том, что нам, добропорядочным девушкам, нужно держаться вместе! С канзаси мне поможете или нет?