Эхо. Творец нитей (СИ)

   Красивый, статный мужчина в самурайских доспехах, касаясь ладонями плеч камигами-но-отоме, с любовью смотрел на свою жену и детей. Девочка-подросток, так удивительно похожая на маму внешне, с ласковой улыбкой льнула к ее плечу, а сама мраморная камигами-но-отоме трепетно обнимала руками двух маленьких мальчиков, что стояли справа и слева от нее и смотрели на своих родителей, жадно цепляясь ручонками за мамину одежду.

   Но оставалась в этой композиции некая незавершенность. Колени камигами-но-отоме пустовали. Мог ли знать скульптор о том, как любила Кицунэ сидеть в маминых объятиях? Или просто почувствовал сердцем, где погибший маленький лисенок хотел бы обрести свое последнее пристанище? Художник ждал, когда гибель Кицунэ признают официально, и тогда здесь появилась бы еще одна скульптура. Пусть даже без коробочки с прахом, собранным с погребального костра и заложенным в грудь мраморного воплощения вместо сердца. Так или иначе, но семья бы воссоединилась.

   "Я вернулась, мама, - кровь и шрамы на горле мешали Кицунэ говорить. Губы ее шевелились, но вместо слов звучал едва слышный тихий хрип, похожий на шелест. - Я справилась со всеми ужасами, не умерла и не остановилась, потому что знала, что ты меня ждешь. Столько долгих дней и ночей... Прости меня, мама. За то, что добиралась так долго. Я спешила. Я правда очень спешила к тебе"...

   Тайсэй отступил в сторону, и Кицунэ, пройдя мимо него, осторожно забралась мраморной статуе на колени. Мама не могла поднять руки и обнять свою измученную дочь, но так или иначе долгое, ужасно долгое путешествие завершилось.

   "Мы все же добрались, Рими, - сказала Кицунэ, крепче прижимая к себе сверток, который не выпускала из рук весь остаток пути от того страшного безымянного города, до самой Инакавы. - Это моя мама, леди Хикари. Самая красивая и добрая женщина, на всем свете. А это великий лорд Кацуо, наш папа. А это - наша сестра и двое братьев. Чувствуешь, как все они рады нас с тобой видеть? Какое же это счастье вернуться домой. Теперь мы уже не расстанемся. Никогда. Никогда-никогда"...

   Положив голову маме на плечо, Кицунэ закрыла глаза и улыбнулась.

   Пламя, трепещущее над пальцами Черной Тени, начало угасать. Подступающая тьма окутала оборотницу непроницаемой пеленой, но Кицунэ не боялась. Она успела увидеть стоящие рядом фигуры бабушки Таки и обоих дедов-самураев. Разве можно бояться хоть чего-нибудь, когда тебя окружают самые близкие люди? Покой и умиротворение так приятно обнимают душу...

   Без всяких усилий со стороны самой златохвостой любительницы творить волшебные миры на нее снизошел удивительный сон. Темное подземелье сменилось солнечным летним садом, а мраморные статуи сошли со своих мест и обратились в живых людей, что с радостными восклицаниями устремились к новоприбывшим. Кицунэ сомлела от счастья, почувствовав, как мамины руки приходят в движение, поднимаются и крепко прижимают ее и Рими к маминой груди.

   - Кицунэ... - прошептала, роняя слезы, ожившая камигами-но-отоме. - Ты вернулась. Где же ты была так долго, моя маленькая, глупая лисичка? Целую вечность.

   - Значит, это и есть та девочка, о которой ты мне столько рассказывала, Хикари? - сказал лорд Кацуо, присаживаясь на корточки и с грубоватой, мужской лаской ероша волосы на голове Кицунэ. - Надо же, она еще очаровательнее, чем я себе представлял!

   - А кто это с тобой, милая моя? - спросила леди Хикари, глядя на маленькую крестьянку, что со стеснением и волнением робко осматривала обступивших ее людей.

   - Это моя младшая сестренка, я спасла ее от злой, страшной Ямамбы! - гордо заявила Кицунэ. - Ее зовут Рими, и... я ее очень-очень, очень сильно люблю!

   Хино Тайсэй смотрел на лицо Кицунэ. Слезы еще блестели на щеках девочки, но она улыбалась и что-то шептала в бреду. Болезнь и истощение делали свое дело. Она уже не очнется.

   - Прощай, златохвостая богиня, - сказал Черная Тень, пока последние всполохи огня угасали на его пальцах. - Спасибо тебе за твои сказки, и поверь, мне тоже очень жаль, что в этом мире, полном демонов, нет и никогда не было места для богов.

   Свет угас, и наступила кромешная, беспросветная тьма. Слушая тихое дыхание Кицунэ, Тайсэй стоял неподвижно и ждал исчезновения последних звуков.

   * * *

   Боевые кони ударами копыт выбили из мостовой и раскололи несколько плит, но никто даже не подумал посетовать ни о попорченной дорожке, ни о свернутых воротах на подходе к холму клановых склепов.

   - Все еще не сняли печати? - выкрикнул Кано, когда он и Мичиэ соскочили со своих коней, сердито порыкивающих и мотающих головами в поисках того, что так взволновало их хозяев. - Скорее же, скорее!

   - Приказ на снятие защиты поступил всего двадцать минут назад! - кланяясь, принялся оправдываться капитан охраны. - Работа со сторожевыми схемами сложна и опасна, нам нужно еще пару часов. Нижайше прошу вас проявить терпение, Кано-сама, Мичиэ-сама.