Эхо вечности. Багдад - Славгород

Вечер накануне операции выдался неспокойный. Мне не удавалось задремать, в душу закрадывалась тревога. Такое со мной происходило часто. К хорошему-то быстро привыкаешь! Вот так и я, свыкаясь с тишиной тыла, где мы находились между разведывательными операциями, я по мере приближения к переднему краю начинал чувствовать себя совсем неуютно. Смутность и неопределенность обстановки меня нервировали, заставляли предполагать худшее. Нервы у меня уже тогда давали о себе знать. На первых порах я вообще бывал скован, медлителен, слишком нерешителен. Даже разговаривать старался тихо, как будто меня мог подслушать кто-то чужой, нежелательный. Часто, не договорив, я останавливался на полуслове и прислушивался. С тех пор эта привычка осталась у меня на всю жизнь[62]. И только спустя время ко мне возвращался оптимизм, и я начинал прокручивать в мыслях то, что предстояло совершить.

Сейчас немцы все время были настороже — ждали наступления. Поэтому на переднем крае вели оживленный ночной образ жизни, а отдыхали днем. Они знали уже все наши тактики, так что ничего нового мы придумать не могли. Оставалось одно — действовать быстро и с особой осторожностью. Главными факторами успеха были неожиданность, стремительность и дерзость.

Наша вылазка относилась к разряду сложных и ответственных, она приковывала внимание не только штабного начальства 610-го стрелкового полка, но и всей нашей стрелковой дивизии. Поэтому для ее обсуждения к нам в отдельную армейскую разведывательную роту съехались все причастные и заинтересованные лица. Естественно, руководил операцией командир роты капитан Ракитный В. П.

Деталей я, конечно, не знал, рядовых разведчиков на такие заседания не приглашали.

Я знал только, что наша группа захвата состояла из 3-х человек, кроме меня в нее входили Митрий Соха и Гриня Кравченко[63]. Была еще группа прикрытия, и все.

Выступать «на дело» надо было с наступлением темноты. Пока пройдем скрытую часть пути, пока доползем до нужного места и сориентируемся там, пройдет немало времени. Затем мы заляжем и будем дожидаться момента, когда немцы угомонятся и все же уйдут в укромные углы, и только некоторые останутся бодрствовать то ли по велению долга, то ли по своей охоте.

Когда начала сгущаться короткая майская ночь, мы тенью отбыли в направлении нейтральной полосы, вышли на операцию. Перелезли через бруствер. Пошли. Где-то совсем недалеко слышалась стрельба — винтовочные выстрелы перемежались с пулеметными очередями. Но мы продвигались вперед.

Добрались до немецких позиций.

Проходы по контрольной полосе и в проволочных заграждениях я умел делать еще с Керчи, когда готовился к побегу из лагеря, а меня опередил Петр Филоненко. Я и тут сам срезал нижние нити заграждений и первым аккуратно пролез через проем.

Приблизительно мы уже знали, где находится ближайший немецкий блиндаж — там и планировали взять «языка».

Село Кицканы расположено на высоком правом берегу Днестра, на водораздельном выступе, известном как Кицканский мыс между долинами Днестра и Ботны. Засевшие там немцы окопались так, что отсиживались в низинах, а их огневые точки располагались на отдельных возвышенностях, откуда в профилактических целях они регулярно обстреливали наши позиции из артиллерии. Вот с этих высоток их и надо было столкнуть готовящейся атакой — во избежание несравненно больших потерь в живой силе в ходе массированного наступления. А для этого надо было с точностью до метра изучить контур их огневой линии, сколько какой техники там припрятано и где она установлена. Словом, как всегда, типичное задание...

Высотки были обнесены густыми кустарниками, вишняками. Не просто специально обнесены, просто такая местность была.

Мы приблизились к их окопам и затаились в кустах около места, где должен был находиться офицерский блиндаж.

В конце концов из него по одному, по двое разошлось много фрицев, и нам показалось, будто там никого не осталось. Я дал знак своим разведчикам, что пора нырять внутрь гнездышка. Расчет был такой: если там никого нет, то мы соберем бумаги и затаимся, поджидая клиента. А затем возьмем его и уйдем.

Наши предположения подтвердились, и мы все сделали так, как задумывали. Кляп был заготовлен заранее, веревки для связывания рук-ног, для поводка и прочих нужд тоже были под рукой, причем заготовлены даже на двух клиентов — никто же не знает, где солдату повезет.

И вот в блиндаж вошел немецкий офицер, низкорослый, худощавый. “То, что надо, — подумал я, — тащить будет легче”.

Неслышно я вынырнул из своего укрытия, подошел к немцу сзади:

— Lass uns ruhig ausgehen. Keine Tricks. Und geh uns besuchen (Выйдем тихо. Без фокусов. И пойдем к нам в гости), — сказал ему на ухо и ткнул в спину дулом автомата.