Эхо Великой Песни

— Ошибаешься. Вы не свободные люди, — сказал второй судья. — Вы слуги аватаров, и слуги непокорные. Я нахожу твою защиту слабой и неубедительной. Твои друзья приговариваются к смерти. Ты, как выступавший от имени обвиняемых, по нашему обычаю не умрешь. Твой приговор — тридцать лет.

Увести их.

Осужденных вывели из зала в длинный коридор. Аватарский стражник взял Бору за руку и через боковую дверь втолкнул его в узкую комнату, где стояли скамьи, — Жди здесь. Когда тебя позовут, я приду за тобой.

Бору, ошеломленный приговором, не сопротивлялся. Время шло, и к нему в комнату поочередно ввели еще десятерых. Бору знал их всех, но они не разговаривали. Беда, обрушившаяся на банис-байя, не укладывалась в слова.

К середине дня троих увели, а в сумерках пришли за Бору.

Двое стражников доставили его в круглую комнату. Там было трое аватаров в синих шелковых одеждах, а в середине стоял каменный саркофаг, наполненный зелеными кристаллами, мерцавшими при свете ламп.

— Снимите с него цепи, — приказал один из аватаров в синем.

Цепи упали, и Бору распрямился. Он был молод, высок и силен, с волосами, как спелая пшеница.

— Полезай в саркофаг, — велел ему аватар.

— Зачем?

— Делай, что говорят. Это продлится недолго. Через час будешь свободен.

— Свободен? Меня приговорили к тридцати годам.

Стражники взяли его за руки и повели к каменному ящику.

Он, стряхнув их, сам залез в саркофаг и сел на кристаллы.

— Теперь ляг, — велели ему. Бору повиновался, и аватары отошли назад. Камни впивались ему в спину. — Закрой глаза. — Он выполнил и этот приказ. Позади сомкнутых век заплясали до боли яркие огни, Бору затошнило, и он потерял сознание.

Через некоторое время — то ли час, то ли сутки спустя — он очнулся. Стражники извлекли его из саркофага и вывели, уже без цепей, на улицу.

— Ступай домой, — сказали ему.

В растерянности он сошел по ступеням суда на площадь с фонтаном. Спустившись, он почувствовал усталость, и это удивило его. Он сел на мраморный обод фонтана, его оросили водяные брызги. Он уперся локтями в колени и вдруг увидел с ужасом, что руки его стали тощими, как палки, а кожа на них — сухой и сморщенной.

— Тебе нехорошо, дедушка? — спросила молодая женщина, положив руку на его костлявое плечо.

— Я не дедушка. Я молодой, — ответил он скрипучим голосом.

— Извини. — Она пугливо взглянула за здание суда и поспешно ушла.

У него отняли тридцать лет.

Двадцатипятилетний Бору сидел, грея у огня старческие пальцы, и думал об аватаре, спящем в его фургоне.

— Я еще увижу, как тебе придет конец, — пообещал он. — И тебе, и всем вам.

Вирук проснулся, словно его толкнули. Он не хотел засыпать так крепко. Кто-то заботливо укрыл его одеялом — и хорошо сделал, потому что ночь была холодная. Старик, вспомнил Вирук. Приятно, когда недочеловек понимает, что такое уважение. Вирук сел, и девочка рядом с ним зашевелилась, но не проснулась. Он вылез наружу. Старик сидел у костра. На небе светили звезды и полная луна.

— Надеюсь, вы хорошо выспались, господин, — сказал старик.

— Отлично. Где это мы?

— Завтра к полудню должны быть в Эгару. Если вы отправитесь верхом, то приедете в город ранним утром. Я покормил вашего коня овсом, но он, боюсь, еще не отдохнул и быстро скакать не сможет.

— Как тебя звать, туземец?

— Бору, господин.

— Ты был любезен со мной, и я ценю твою учтивость.

— Пустое, мой господин. Рад был услужить вам.

— Верю. Ты нравишься мне. Бору, и я хочу сделать тебе подарок. — Вирук вынул из сумки зеленый кристалл и приложил его к груди старика. Бору оцепенел от страха. — Не бойся, ничего дурного с тобой не случится, — сказал Вирук, и Бору почувствовал, как ревматическая боль в спине и суставах утихает. — Ну вот, — улыбнулся аватар, — теперь ты стал на десять лет моложе. Используй эти годы с умом.

Бору встал и поклонился:

— Покорно благодарю, господин мой.

— Пустяки. — Вирук вглядывался в лицо Бору. — В твоей бороде появились пшеничные нити, да и волосы стали гуще. Пожалуй, ты получил назад даже больше десяти лет. Я не слишком хорошо умею пользовать кристаллами недочеловеков. Ну да ладно — радуйся!

— Я поистине рад, господин. Не знаю, как и благодарить вас.

— Да, это затруднительно, — широко улыбнулся Вирук. — Однако мне пора.

Он сел на коня и, не оглядываясь, поехал на запад.

Приятно все же быть богом.

Бору сказал правду — конь так толком и не отдохнул. Вирук, спеша вернуться в Эгару, прибег к помощи кристалла и пустил взбодрившегося конька галопом. Конь пал в полумиле от городских ворот, но Вирук успел соскочить с седла. Странность кристаллов в том, что четвероногим они не дают подлинной силы, а действуют лишь как кратковременные возбудители. Конь мог бы продержаться еще немного — неудача привела Вирука в раздражение.

Дома один из слуг сообщил, что подвижник-маршал срочно желает его видеть. Вирук вымылся, переоделся и поехал верхом во дворец Раэля.

Подвижник-маршал сидел над картами в своем кабинете наверху. Когда Вирук вошел, он тут же приступил к делу, не тратя времени на любезности:

— Джудон Партакийский созывает сход в Рен-эль-гане.