Эхо Великой Песни

— Да, еще нет. Но восемь кораблей, ушедшие вверх по Луану, высадят у нас в тылу целую армию. Такое же количество ушло на юг. Подвижник-маршал разослал в Пейкан, Борию и Каваль приказ сдаться без боя. По его мнению, это убережет нас от лишних потерь и разрушений, но я с ним не согласен.

Вагары, если бы он приказал им драться, могли бы нанести врагу хоть какой-то урон.

— Их самих перебили бы до последнего, и это дурно сказалось бы на духе бойцов в наших двух городах.

— Теперь это все, что у нас осталось, — уныло молвил Никлин. — Пять золотых кораблей потоплено, девятнадцать уцелело, и через несколько дней нам придется противостоять двум или трем сухопутным армиям.

— Не все сразу, подвижник. Сегодня мы одержали победу — удовлетворимся на время этим.

Никлин печально кивнул:

— Сегодня на моих глазах за одно мгновение погибли трое аватаров — люди, которых я знал больше двухсот лет. — Он щелкнул пальцами. — Миг, и их не стало. Утром они были бессмертны, как боги, теперь — искореженная мертвая плоть.

Будь я верующим, я подумал бы, что Исток отвернулся от нас.

Талабан снова наполнил кубок Никлина.

— Мне думается, что победа всегда достается сильному.

Исток, если он существует, не имеет к этому почти никакого отношения.

Пробный Камень с улыбкой покачал головой.

— Хочешь что-то сказать, любезный? — осведомился Никлин.

— Мелкие у вас мечты, — поднявшись, ответил анаджо и вышел.

Первый день сражения стоил жизни тридцати пяти аватарам — тридцати пяти бессмертным, прожившим несколько столетий. Раэль с тяжелым сердцем сидел в Зале Совета в обществе Никлина и Капришана. На столе перед ними лежало несколько черных огневых дубинок. Раэль взял одну в руки. Она состояла из длинного железного дула, деревянного приклада и нескольких пружинных рычажков.

— В этом оружии нет магии, — сказал Никлин. — Оно не связано с разумом своего владельца. — Раскрыв сумку, снятую с убитого алмека, он высыпал ее содержимое на стол. Эта сумка была наполнена зернистым черным порошком, другая — мелкими шариками из тяжелого металла. — Вот эти шарики каким-то образом с большой силой выталкиваются из дула.

— Надо выяснить, как это делается.

— Мы взяли в плен пятьдесят алмеков, и сейчас их допрашивают, — сказал Капришан. — Но они упорствуют и почти не дают показаний.

— Отведите десятерых в Кристальную палату, — холодно распорядился Раэль, — и пусть одного лишат жизни на глазах у других. Тогда они мигом заговорят.

— Их оружие уступает в мощности зи-лукам, Раэль, — заметил Никлин.

— Тем не менее я хочу знать о нем все. Дальность выстрела, способ действия. В гавани они воспользовались дубинками только раз. Я видел, как они пытаются перезарядить их. Сколько времени на это требуется?

— Это мы выясним, — заверил Никлин. — Вопрос в том, что нам делать дальше.

— Ничего. Будем ждать их действий и отвечать на них.

Пока у нас недостаточно людей, чтобы навязать им бой, но если Вирук приведет сюда войска Аммона и союзных с ним племен, мы сможем разбить врага.

— Вы действительно верите, что победа будет за нами? — спросил Капришан.

— Ничего другого мне не остается.

Только в полночь подвижник Ро добрался домой. Он устало вылез из фаэтона, не поблагодарив кучера. Сломанные пальцы болели невыносимо, ребра и левая нога — чуть меньше. Он кое-как заживил свои переломы, но для полного излечения требовалось по крайней мере четыре сеанса, не более двух за день.

В противном случае места сращения останутся хрупкими и будут ломаться при малейшем напряжении.

Ро захромал к парадной двери. Навстречу ему с низким поклоном вышел слуга. Задержавшись на крыльце, Ро оглянулся на город. С холма, где стоял его особняк, он видел гавань и устье реки за ней. Некоторые дома еще догорали, над портом висело багровое зарево. Ро вздохнул, с новой силой ощутив боль от ран.

— Хвала Истоку, вы живы, господин, — снова кланяясь, сказал старый Семпес. Искренне ли он говорит? До нынешнего дня Ро ни разу об этом не задумывался.

— Сколько ты уже у меня служишь, старина?

— Тридцать три года, господин.

— Ты женат?

— Был, господин, да в прошлом году овдовел.

— Прими мои соболезнования, — сказал Ро.

Старик посмотрел на него с недоумением.

— Вы здоровы ли, господин?

— Не думаю. Приготовь мне, пожалуйста, ванну.

— Сию минуту, господин. Вода уже греется.

Ро вошел в освещенный лампой вестибюль, где висели на стенах виды Параполиса и окрестностей.

— Позвольте я сниму с вас сапоги, господин. — Семпес опустился на колени у золоченого стула. Ро сел и протянул ему ногу. Когда старик стягивал сапог с левой, он поморщился. — Простите, господин. Я вижу, вы ранены.

— Ничего, заживет. Не беспокойся.

Семпес обул своего хозяина в мягкие бархатные туфли. Ро, уставший до предела, хотел уже отменить ванну, но тут старик сообщил:

— Ваша гостья в садовой комнате, господин. Я разжег для нее огонь.

— Гостья?

— Та черноволосая дама, которую вы приводили третьего дня. Она здесь с прошлой ночи. Надеюсь, я правильно поступил, позволив ей остаться?