Эхо вины

Вирджиния заглянула в крошечный санузел. Кусочек мыла на раковине, тюбик крема для бритья, станок и гребенка… Натан и в самом деле обходился самым минимумом вещей. Собственно, ничего другого ему и не оставалось.

Вернувшись в комнату, она села на кровать, сложив руки на животе. В этот момент зазвонил ее мобильный, и она подскочила на месте в таком ужасе, словно ожидала всего, чего угодно, но только не этого.

Дрожащими руками она выудила телефон из сумки.

– Алло! Вирджиния Квентин, – слабым голосом сказала она.

Звонил Фредерик.

– Вирджиния? Это я! Случилось что-нибудь еще?

– Нет.

– А то у тебя такой подавленный голос!

Она вся сжалась, стараясь говорить твердо и отчетливо.

– У меня ничего нового нет. Никто не звонит. Я просто… страшно переживаю…

– Понимаю, – сказал Фредерик. – Я постараюсь вернуться домой как можно скорее! Деньги у меня на руках. Сейчас я еще в Лондоне, но уже спешу в Ферндейл. Выпью кофе и выезжаю!

«Я нахожусь в Ханстантоне в комнате моего любовника, пытаюсь дознаться до правды, и мои нервы уже на пределе…» Конечно же, она не сказала этого вслух. Она просто повторила те же слова, что и утром:

– Будь осторожен на дороге.

Фредерик замолк. Вирджиния уже успела подумать, что связь прервалась, но он вдруг сказал:

– Мы выстоим, Вирджиния. Мы выдержим это испытание.

– Да, – сказала она тихо, нажала на сброс и засунула мобильный обратно в сумку.

Она посидела на кровати еще немного. Наверное, стоило погулять на улице, а не сидеть в этом замкнутом пространстве, медленно, но верно сходя с ума. Вирджиния вскочила и подошла к двери.

Тут ей на глаза попался какой-то яркий предмет, засунутый между стеной и платяным шкафом. Что-то маленькое, из цветного пластика – желтого, зеленого и красного. От нечего делать она потянула за этот предмет и вытащила его наружу. В недоумении и пока безо всяких задних мыслей она взирала на то, что оказалось у нее в руках. Кассетный магнитофон. Детский игрушечный магнитофон в форме громадного будильника на двух толстых ножках. Вот сюда вставляют кассету, там – кнопки для различных настроек; сверху массивная ручка для переноски; сбоку, на специальном креплении, микрофон, куда можно петь, говорить, записывать свой голос и изменять его до неузнаваемости с помощью встроенных функций…

Изменять до неузнаваемости…

Мозг Вирджинии работал очень медленно, как будто бы отказываясь понимать очевидное.

У Ким был точно такой же игрушечный магнитофон.

«…Голос был мужской. Он был искажен. Помню, у моей дочери где-то был игрушечный магнитофон… На него можно записать голос и с помощью разных настроек сделать его неузнаваемым…» – эти слова Фредерика, сказанные примерно сутки назад в разговоре с Бейкером, заколотились у нее в мозгу.

Она не желала, не желала, не желала прислушиваться к этим словам… но внезапно ее словно кипятком ошпарило. Она осознала, что произошло… В это же самое мгновение распахнулась дверь, и на пороге появился Натан.

Он посмотрел сначала на нее, застывшую соляным столбом, затем на пестрый кусок пластика в ее руках.

– Вижу, ты устроила здесь настоящий обыск! – процедил он.

Вирджиния ничего не ответила. Лишь короткий тихий стон вырвался у нее из горла.

– Что я должен тебе объяснять? Ты все равно не поймешь моих мотивов и вообще не поверишь мне, – нервно поводил плечами Натан. – Я в этом абсолютно уверен.

Вирджиния не знала, сколько времени она простояла в оцепенении – может, несколько минут, а может, всего лишь несколько секунд. Как только женщина снова обрела дар речи, она приподняла этот страшный вещдок повыше и потрясла им перед глазами Натана.

– Что это такое? – спросила она хрипло.

– Игрушка, – тихо сказал он, понимая, что ее интересует вовсе не такой ответ, а то, каким образом эта вещь попала в его комнату. В глубине души Вирджиния еще смутно надеялась, что Натан даст ей какое-то новое безобидное объяснение этого факта, которое повернет дело совсем в другую сторону. И в то же время она боялась его лжи, ведь вранье и отговорки делали ситуацию еще невыносимей.

Но ничего этого не произошло. Натан не стал ни оправдываться, ни объяснять что-либо, ни пытаться врать. Он выигрывал время, утверждая, что она все равно не поймет того, что двигало им в тот момент. И тем самым он подтверждал самые страшные ее догадки.

– Где она? – спросила Вирджиния. – Где она?! – закричала она в голос, когда Натан не ответил. – Где моя дочь?!

Он пожал плечами:

– Откуда я знаю?

Это равнодушное движение и безучастное выражение его лица, окончательно сразили ее. Вирджиния почувствовала головокружение, такое сильное, что она едва удержалась на ногах. Из рук Вирджинии с грохотом выпал магнитофон, и она накинулась на Натана с кулаками. Не помня себя, она молотила его по лицу, по плечам, по широкой груди…

– Где мой ребенок? – хрипела она.

Извернувшись, Натан ухватил ее запястья и крепко сжал их.

– Откуда мне знать, к черту-дьяволу! – грубо затряс он Вирджинию. – Я и на самом деле не знаю!

С большим трудом Вирджиния утихомирила гнев:

– Где она?…

Предусмотрительно не выпуская ее рук из своих, Натан бросил: