Эхо вины

Дженни была абсолютно уверена в том, что в магазине с ней разговаривал именно он. И Лиз Алби узнала в Джеке того услужливого господина, что сидел рядом с ней на пляже и поднял ее упавшую сумку. В течение часа Бейкер добился ордера на обыск, и полицейские помчались в домик Уолкеров. Там они не нашли ничего из ряда вон выходящего, забрали только жесткий диск с компьютера Джека, и сейчас специалисты подбирали пароль к нему. Бейкер был уверен, что там они обнаружат файлы с детской порнографией.

На кладбище Джек Уолкер оказался потому, что привез туда Квентинов. Сначала он уехал, а потом снова вернулся за ними, поскольку Фредерик опасался, что парковки будут переполнены и оставить автомобиль будет негде. Сидя в участке, Джек все упорно отрицал.

Он не знает никакой Дженни Браун. Он никогда не заговаривал с девочками в магазине и никому не обещал устроить детский праздник в своем доме. И в упомянутом магазине он никогда не был.

– Не был? – наклонился к нему Бейкер. – Тогда, может быть, тебе устроить очную ставку с владельцем магазина? Пусть он подтвердит, что ни разу не видел тебя!

Уолкер замялся. Конечно, он не может на все сто утверждать, что ни разу не заходил в ту лавчонку. Естественно, он покупает себе газеты и журналы – иногда в одном ларьке, иногда в другом. Может быть, брал их разок и в том магазине. Он не знал, что покупать газеты запрещено!

– Где ты был в понедельник седьмого августа? – спросил Бейкер.

– Не помню, – ответил Уолкер после минутного раздумья. – Седьмого августа?… Нет, не помню. А вы разве помните, что выделали седьмого августа?

– Вопросы здесь задаем мы! – напомнила Стелла резко.

– Хорошо, я подскажу тебе, – сказал Бейкер. – Седьмого августа был жаркий солнечный день, и ты, скорее всего, решил провести его на море. Ты поехал в Ханстантон на машине или на автобусе. Допускаю, что тебе просто хотелось искупаться или позагорать…

– Нет! Я уже несколько лет не бывал в Ханстантоне.

– На автобусной остановке ты стал свидетелем того, как маленькой девочке не разрешили покататься на карусели. Четырехлетняя малышка плакала, кричала и топала ногами, но мать так и не повела ее на аттракцион. Девочка так противилась тому, чтобы идти дальше, что мать едва справлялась с ней и даже выронила сумку. Ты поднял эту сумку и подал ей. Женщина вспомнила твое лицо.

– Что? Не смешите меня! Мало ли кто поднял ей сумку четыре недели назад. Разве можно запомнить человека по такой мимолетной встрече? И это все, на чем вы строите ваши обвинения, господин офицер? На сомнительном воспоминании какой-то оторвы, да на показаниях соплячки, на которую явно надавили ваши люди? Только поэтому вы держите меня здесь уже столько времени?

– Знаете что? – сказала Стелла. – Через несколько часов у нас будут результаты анализа вашей слюны. И по ДНК все будет ясно. На телах обеих девочек – и Рейчел Каннингэм, и Сары Алби – мы обнаружили достаточное количество материала. Вам не удастся выйти сухим из воды, мистер Уолкер. Только ваше чистосердечное признание может хоть как-то помочь вам. Может быть, вы хотите взять адвоката? Так он скажет вам то же самое!

– Не нужен мне никакой адвокат, – хмуро пробурчал Джек. – Я никаких преступлений не совершал.

– Почему ты выбрал именно Рейчел Каннингэм? – спросил Бейкер. – Случайно? Или это был твой типаж?

– Я не знаю никакой Рейчел Каннингэм!

– Что ты пообещал Саре Алби на пляже? Прокатить ее на карусели?

– Саре? В первый раз слышу.

– Где находится Ким Квентин? Что ты сделал с Ким Квентин?!

Впервые в глазах Уолкера промелькнуло волнение.

– Ким? Я не причинил вреда Ким! Что вы!

– А другим детям? Саре Алби и Рейчел Каннингэм?

– С этими девочками я не знаком.

– Где ты был в воскресенье двадцать седьмого августа?

– Не помню.

– Разве ты не ходишь каждое воскресенье с приятелем в одно и то же кафе?

Глаза Уолкера снова сверкнули.

– Хожу.

– Значит, и в то воскресенье ты ходил туда?

– Может быть. Но точно сказать не могу. Я хожу туда не каждое воскресенье.

– Вот как? Но ты только что говорил совершенно обратное!

– Это вы говорили.

– А ты подтвердил!

– Я не понимаю, чего вы от меня хотите, – устало сказал Уолкер. На его лбу выступили крупные капли пота. Чтобы отвезти Квентинов на кладбище, он оделся подобающим образом, в костюм и галстук, то есть слишком тепло для погожего денька бабьего лета.

– Чего я хочу от тебя, Уолкер? А ты еще не понял? Я хочу, чтобы ты признал, что в первой половине дня двадцать седьмого августа заманил Рейчел Каннингэм в глухое место, тупик Чепмен. Там она села в твою машину, и ты увез ее подальше и изнасиловал, а потом убил. Позже ты подбросил ее труп в Сандрингэм.

Бейкер уловил, что при упоминании тупика Чепмен на лице Уолкера дрогнули мускулы. Он явно не рассчитывал на то, что полиции известно место его встречи с жертвой.

– Впервые ты заговорил с Рейчел Каннингэм шестого августа, в воскресенье, – продолжал Бейкер. – Ты увидел ее рядом с церковью в Гэйвуде. Я уверен в том, что если мы опубликуем твое фото в газетах, то обязательно найдутся люди, которые видели тебя в то время у церкви.