Эхо войны.

Я бросила косой взгляд на военных. Они прошли мимо связиста совершенно спокойно, но вот когда пересеклись с медиками… Майор споткнулся, глядя на Лаппо, как на покойного брата, выползшего из могилы — со смесью суеверного ужаса и узнавания. Мигом позже он совладал с собой, но, натянув на лицо безразличное выражение, продолжал следить за ним краем глаза. Лаппо же едва бросил взгляд в его сторону, а бросив, не нашел там ничего интересного, и повернулся к Ремо, что–то спрашивая.

Я ощущала себя зрителем, пришедшим в середине пьесы. Или, хуже того — обманутой женой, как всегда, все узнающей последней. И ощущала себя дурой.

Майор, кто вы, в конце–то концов? Почему я, не ясновидящая, вижу вас во сне за два месяца до знакомства? Откуда вас знает комендант, которого не знаете вы? И откуда вы знаете Лаппо, который не помнит вас?

И что, боги мои, такое сотворил этот маленький поганец?!

Я схватилась за виски. Мне срочно нужен Бес. Только он всегда точно знает, что творится в этом бардаке. И, в отличие от Мертвяка, мне об этом расскажет.

Решительно печатая шаг, я дошла до коменданта, все еще окруженного толпой, тронула того за рукав, собираясь дисциплинированно отпроситься к его брату…И тут это случилось.

Повскакивали с мест связисты, отшвыривая наушники, зашлась криком девочка–оператор дальней связи, уже вошедшая в пробный контакт. Экраны затянуло частой сеткой помех, погасли мониторы камер внешнего, за третьим периметром, слежения.

Ремо бросился к бьющейся в судорогах девушке–оператору, сдернул с нее ленту–усилитель и наушник, вытряхнул из кармана на ее комбинезоне ампулу с нейтрализатором иферена и воткнул иглу в тонкое запястье.

Я наклонилась и подобрала наушник. В динамике шипел и прищелкивал глухими помехами эфир. А поверх помех струились вязкие, низкими утробными переборами выворачивающие наизнанку волны. Наушник, кувыркаясь, полетел на пол.

Изнанка.

Они поставили вокруг форта барьер. Значит…

У нас осталось куда меньше восьми дней.

Глава двадцать третья

Несколько эльфов сузили глаза, один шмыгнул носом. По человеческим меркам это означало, что на полководца обрушился вал гневных воплей.

Дмитрий Казаков

— Там, смотри. Нет, правее!…

Лай оторвался от цифрового бинокля:

— Морровер, по–моему, ты со своими больными мозгами как минимум месяц в постели не долежала. Где — правее? Нет там ничего!

— Да вон же, я и отсюда вижу! — я выдернула бинокль у парня из пальцев. — Дай сюда, раззява слепая!

Я сдвинула прибор ночного видения на затылок и приложилась к биноклю. Третий периметр выглядел все так же: две с половиной полуразрушенные стены и россыпь каменных глыб на месте еще полутора. Но сам воздух над ними будто отливал зеленым перламутром, а по земле прокатывались потоки зеленых искр, хорошо различимых в темноте. Барьер.

Из–за стенного зубца высунулся сержант со своим биноклем:

— Ты знаешь, Морровер, я вообще–то тоже ни хрена не вижу.

— Зато я вижу, — донеслось снизу. Оракул безмятежно рассматривал тихо шелестящие степными злаками поля, опасно высунувшись из бойницы.

— Но явно не то, что я… — сунув бинокль Лаю, я спрыгнула вниз, к майору. Поднятый по тревоге форт лихорадочно готовился к обороне, надеясь только на Лидру. А передовой разведывательный отряд, один из десятка — на меня, больную и с явными галлюцинациями.

— Смотрите, — северянин вытянул уцелевшую руку, указывая на большую дыру с неровными краями, уходящую под землю у внешнего основания стены. — Куда это ведет?

— По–моему, ответвление туннеля ко взлетной. Форт стоит на холме, так что она под землей, как и ангар с мастерскими, выходит на южный склон… А что?

Не отвечая, он схватился за переговорник. А я внезапно увидела, как ожила, заклубилась чернотой земля, а изломанная тень сложилась в угловатую фигуру. Блеснуло тусклой зеленью в белесом лунном свете крыло, длинное рыло на мгновение задралось вверх — к зубцам стен второго периметра, за которыми стояли мы, и нырнуло обратно в дыру.

Началось.

Северянин орал в переговорник, чтобы перекрыли проходы от взлетной. Первый раз я видела, чтобы он скрежетал зубами от злости — в ответ на приказ оставаться на месте и вести наблюдение. Да, майор, не все вам в начальниках ходить…

— Ждите. Четыре минуты, — прозвучал за спиной неожиданно спокойный голос.

Я вытащила «мать», сняла предохранитель и высунулась из бойницы по пояс.

— Как далеко вы видите?…

— По–разному, — он неслышной тенью стоял у меня за спиной, тревожно вглядываясь в темноту. — И далеко не всегда то, что нужно.

Они взвились в воздух одновременно, куда раньше обещанных четырех минут. Закрыли половину неба огромным, сотенным косяком. Затявкали «матери», выпуская распадающиеся жидким огнем заряды.

— Уходим! — цепкая рука схватила за плечо, выдернула из бойницы. Северянин сорвал с пояса разрывной снаряд и швырнул в темноту, безупречно точно попав в черный провал лаза. Сверху упали несколько световых — у самой стены.