Эхо войны

Мы поехали в Соленый. Ехали, не заезжая никуда, по объездной вокруг Лабинска. В станице Засовской мы остановились, чтобы купить продуктов. Сколько я ни приезжаю в Армавир, каждый раз убеждаюсь, что Армавир, по-моему, самый дорогой город. Южный город, причем не курортный, но цены на рынке гораздо выше, чем в остальных городах, иногда даже дороже, чем в Питере. Почему? Даже объяснить трудно, хотя средняя заработная плата у рабочих гораздо ниже, чем в Питере. Но вот такая сложилась ситуация: на фрукты, на овощи, на кур, на масло, на мясо – на все цены выше, хотя городок сельскохозяйственный, не курортный. Пополнили наши запасы овощами и, въезжая в Соленое, только свернули на Кривой переулок, как Валя сказала:

– О, меня ждут.

Мы подъехали к домику, который Николай назвал маленьким, хотя он был не такой уж и небольшой.

– Ребята, настраивайтесь пока без меня, – сказала Валентина, выйдя из машины.

С другой стороны дома стояло человек десять. Сидел какой-то мужчина, держа на руках мальчика лет десяти-двенадцати. Мы подъехали к другой стороне дома, дождались брата. Он подъехал таким же образом, и, взяв корзину с продуктами, мы вошли в дом. У Валентины оказалось все уже готово к обеду, был сварен борщ, зажарен гусь – он стоял на столе, такой аппетитный, что хотелось подойти и прямо руками отломить хотя бы маленький кусочек. Но я сдержался.

Николай предложил приготовить салат, пока Валентина принимает пациентов. У нас получилось быстро, в три ножа мы приготовили салат. Управились еще до возвращения Валентины, поэтому Николай предложил нам посмотреть сад и огород.

Казалось, все у него сделано по науке. Участок обнесен штакетным забором с уличной стороны, а остальные стороны обнесены сеткой на хороших металлических столбах. Столбы забетонированы, а к ним приварена арматура, сетка сделана на небольших хомутиках – натянута хорошо, без провисаний. На участке росли несколько деревьев: раскидистые яблони, в углу росла дикая груша. Дерево было невероятно высокое, и груш на нем было видимо-невидимо.

– Куда будешь девать урожай? – спросил я у Николая.

– Не знаю, но, очевидно, придется как-то перерабатывать, сушить, выбрасывать ничего не буду.

Кроме этого рос виноград. Виноград вьющийся, похожий на Изабеллу, также рос и уссурийский виноград. Уссурийский виноград разводил в Новокубанске еще мой отец. Теперь виноград расползся по всему Краснодарскому краю. Неприхотливый виноград, идет, в основном, на столовое вино, его на зиму прикапывать не надо – он морозостойкий. И самое главное, он стойкий к болезням. Если за Лидией или Изабеллой необходимо следить и тщательно за ними ухаживать, то Уссурийский был привезен моему отцу откуда-то с Приморья. Мы еще даже сорта не знали, а уже дали ему такое название. Вообще, на всем участке чувствовалась тяжелая рука Николая. Хотя, без сомнений, Валентина приложила свое старание в планировке.

– Мы, конечно, еще не все здесь сделали. Не все подстрижено, не все привито, не все заменено, но, тем не менее, мы постепенно все делаем. Делаем не в нагрузку, с заботой, с любовью. Нам это нравится, – сказал Николай.

Так мы по саду ходили, наверное, больше часа, пока не услышали, что Валентина нас зовет. Она пожаловалась, что ей принесли мальчика, который купался в реке и поранил ногу из-за того, что кто-то разбил бутылку и бросил ее в воду… Валентина извинилась за задержку, но объяснила, что должна была обработать ногу, чтобы не было никаких последствий.

Когда мы сели обедать, Валентина достала коньяк и водку. Я удивленно посмотрел на Николая.

– Нет-нет-нет, для меня таких напитков не существует. У меня есть компот, чай, кофе, а этого не существует. Но вы сегодня наши гости, поэтому вправе угощаться всем, что есть.

Он настоял, чтобы мы с братом согласились что-нибудь выпить. Мы согласились на коньяк. Он налил Валентине вина, нам коньяку, а себе компот, поднялся и произнес тост, сказал, что хочет выпить за нас: за меня, за брата и за то, что мы помогли ему вновь обрести семью, любовь, вступить в новую жизнь. После обеда брат пошел к Александру Федоровичу, Валентина занялась своими делами, а мы с Николаем взяли по удочке и отправились на рыбалку.

От его дома до притока реки Лабы мы прошли всего метров триста-четыреста. Там я определил по скорости течения, что должна водиться форель. Мы обошли терновник и вышли на прекрасное место. Он сказал мне подождать, пока он забросит первый. У него удочка самодельная, у меня покупная – раскладная, с катушкой. Он сделал удочку сам – это ореховое удилище с самодельными проволочными кольцами. У основания удилища было сделано мотовильце. Он забрасывает и через мотовильце то отпускает, то подтягивает леску.

Едва крючок с наживкой коснулся воды, как всплеск, и где-то килограммовая форель была на берегу. Но он попросил подождать еще. Он что-то померил, снова забросил, опять точно такой же произошел всплеск, и опять такая же форель лежала на берегу.

– Теперь можешь ты ловить.

– А что так?