Эхо войны

– Во-первых, к пруду близко подъехать нельзя. Они сделали площадку довольно далеко, а машину можно оставить только там. Поэтому к месту ловли идти пешком долго. Снасти, прикормку, наживку, стульчики, подставки придется нести на себе. А для отдыха они сделали какие-то непонятные бунгало – столик отгородили плетнем – так, что там три человека поместятся, не больше. Это, конечно, от солнца там хорошо – крыша из камыша, но чтобы там сесть нормально и поесть – места мало. Вместо того, чтобы сделать выкладку под костер, они около этих бунгало поставили мангалы. Не каждый любит шашлык, на рыбалке уха должна быть.

Когда мы приехали к пруду, попросили у администратора разрешения подъехать к бунгало, чтобы выгрузить из машины снасти и все остальное.

– Нет, у нас только так заведено. Вот, ставьте машину на стоянку и туда идите пешком.

Не очень, конечно, понравилось тащить на себе вещи… Мы расспросили об условиях ловли. Условия такие: больше четырех килограмм – отпускать как маточника, еще белого амура не брать – отпускать. Его только запустили. Плата за вход – сто пятьдесят рублей с рыбака, и потом шестьдесят рублей за килограмм пойманной рыбы.

У Петруся расширились глаза.

– Как-как?!

– Да, такие условия.

– Вы что, ребята! Не ошиблись? И за вход, и за рыбу?

– Хозяин поставил условия. За вход – это бунгало, вот здесь в тени сидеть, а рыбу – сколько поймаете, взвесим по 60 рублей килограмм.

– Нет, это чепуха. Это не для рыбаков делается, нет. Мы здесь не будем рыбачить. Поедем на другие пруды.

– Хорошо, поехали на другие пруды, ты здесь все знаешь.

Мы поехали с ним на пруд, на котором года три-четыре назад были. Не так уж он далеко находится от станицы. Там прекрасные места, заросшие камышом, одна абрикосовая лесозащитная полоса подходит к воде. Мы подъехали – прекрасное тенистое место, абрикос, вернее жердел, очень много жердела. Многие уже поспели и опали, но на деревьях еще много осталось, а на земле лежали сплошным слоем. Такое вот у нас хозяйство бесхозяйственное. В Питере они дорого стоят, а здесь просто лежат, пока не сгниют…

Мы расположились, забросили закидные, я закрепил сторожки, но не успел подставить поплавочную удочку – просигналил сторожок. Я подсек – приличный карп на килограмм попался. Я его в садок опустил и забросил вторую поплавочную удочку. Ждать тоже не пришлось долго – попался сазанчик примерно такого же веса. У Петруся тоже ловилось хорошо.

– Петрусь, давай перекусим.

– Что, уху готовить?

– Нет, давай просто перекусим.

– Давай.

Я достал колбасу, которую накупил, четырех сортов, нарезал хлеб. Петрусь достал вино собственного приготовления, но было жарко, поэтому вино пришлось убрать.

Я обратил внимание, что Петрусь до колбасы даже не дотронулся. Мне как-то это странным показалось, потому что колбаса была хорошей, вкусной и на вид аппетитной. К тому же, фермер объяснял, как она приготовлена. Петрусь ел только овощи и хлеб. Я не стал ничего говорить, мы перекусили, запили чаем из термоса и опять разошлись на свои места рыбачить.

Я стал вспоминать… Дружим мы с ним со школы – в третий или в четвертый класс он пришел к нам. С тех пор мы и дружим, и после школы тоже. Он потом уезжал из Новокубанска в Тимашевск на сахарный завод после института, а я как в Ленинград уехал, так только в отпуск и приезжаю, но каждый раз мы с ним встречались. И я стал вспоминать и не смог почему-то припомнить, чтобы Петрусь когда-нибудь ел колбасу в кольцах. Решил вечером проверить: у нас ничего мясного нет, кроме этой колбасы.

Дело стало клониться к вечеру. Мы распределили обязанности между собой, кому что делать. Он взялся почистить рыбу, приготовить ее к ухе, а я занялся костром и овощами. Я поставил треножку, котелок, развел костер, вода уже стала закипать. Петрусь почистил рыбу, принес ее мне. Дальше он стал варить уху, добавляя разные приправы и прочее, как положено. Как у брата, так и у него должно быть все своевременно положено в котелок, чтобы не получить, как он говорит, луковый суп с рыбой. Я не особо следил за его действиями. В конце концов, уха была готова, он снял котелок и поставил остывать.

Мы приступи к ужину. Я опять нарезал колбасы. Начинаю ему ее пододвигать, а он ее как бы в сторонку двигает. Я заметил, что он ни разу не взял ни одного кусочка за весь ужин. Когда мы закончили с ухой и заварили чай, я задал ему вопрос.

– Слушай, Вить, мы вот сколько с тобой дружим, а я ни разу не замечал, чтобы ты колбасу ел.

Он посмотрел на меня, а потом спросил:

– Заметил, что ли?

– Ты знаешь, вот сколько мы с тобой дружили – не замечал. А вот сейчас заметил. Почему ты именно вот такую колбасу не воспринимаешь?

– Да запрограммирован я.

– Как так запрограммирован?

– Да был такой случай. Ты знаешь, я из казаков богатых, мой род был зажиточным. Прадед был атаманом здесь в станице. А у деда, вон там вон, видишь, типа развалины какие-то, – почти один фундамент.

– Да.