Эхо войны

Однажды в середине дня, когда мы с братом были в школе, подъехали три легковые машины: «Победа», «Москвич» и джип. Вышли из этих машин военные и два гражданских. Потом мы узнали среди них и твоего отца, Петра Федоровича. Смотрим, и мама наша тут же из машины выходит. Это мы в окно увидели. Мы с братом, признаться, испугались, собрались в окно прыгать, потому что решили, что маму арестовали, и теперь приехали, чтобы нас арестовать. Мы же дети врага народа.

– Давай сейчас сиганем в окно, – сразу сказал я брату.

– Да подожди, что будет.

Спустя пять минут в класс зашел директор школы, ласково позвал нас по имени и попросил пройти с ним. Испугавшись не на шутку, мы пришли к нему в кабинет, где сидели те самые военные, два гражданских и мама.

– Здравствуйте, казаки, – сказал нам Петр Федорович с улыбкой.

Мы все не понимали, в чем дело.

– Вот что я думаю: давайте сейчас соберем всех детей и при них объявим, – сказал один из военных, очевидно, самый старший, потому что звезды на его погонах были очень большие.

Мы прижались к матери. Думали, что нас сейчас будут судить на этом собрании.

– Да-да-да, сейчас. Все так и сделаем. Как вы говорите, так и сделаем, – засуетился директор.

Зазвенел звонок, дети выбежали на перемену. В это время объявили школьное собрание, и все вышли на площадку. Мы не поймем, в чем дело, жмемся к маме, один за одну руку, другой за вторую. Думаем, сейчас нас.… Военный начал говорить первым:

– Мы собрались здесь по случаю, что в нашем колхозе, в нашем хуторе, был герой, – и называет имя нашего отца. Мы ушам своим не верим, а он продолжает:

– Это истинный герой был, он первый перешел на ту сторону Днепра. И он заслужил по приказу товарища Сталина Геройской Звезды. И она была ему присвоена. Но ввиду того, что получил тяжелейшие ранения, ему…

…Второй брат перебил и первого и продолжил.

– Нам, конечно, трудно описать, поскольку мы не встречали ни одного участника, свидетеля, а точнее того, кто с отцом воевал. Но отца представили тогда к званию Героя Советского Союза. Поскольку ранение было тяжелейшее, а документы где-то затерялись, он считался погибшим. И наградной лист где-то затерялся. И вот, благодаря тому, что твой отец стал разыскивать его документы, появилась возможность пересмотреть дело. Когда дело дошло до пересмотра и выяснилось, что он был осужден по клевете того самого бригадира, того самого полицая, было подтверждено, что отец наш – действительно Герой Советского Союза. Были присланы в военкомат документы и Звезда Героя. И вот они все приехали ради того, чтобы вручить эту Звезду Героя нашей маме и, соответственно, нам. Благодаря Петру Федоровичу, это было сделано в школе, при всех, чтобы снять с нас клеймо детей врага народа. Конечно, все на нас смотрели с удивлением. Стояли два оборванца, самых настоящих. На дворе был октябрь, а мы все еще ходили босиком. Мы хоть и рваные ходили, как говорится, заплатка на заплатке, но все-таки всегда были чистые. За этим мама следила. Конечно, и военные на нас смотрели с удивлением, какие мы оборванцы. Но когда посмотрели в журнал, у нас были одни пятерки.

…После собрания нас отпустили домой. Привезли нас на «Победе» военные. Зашли дом посмотреть. Осмотрели снаружи и внутри, подписали какие-то бумажки, а затем уехали.

Через день к нашему дому подъехали два грузовика. Солдаты как по команде вытащили строительные материалы и начали ремонтировать дом. Мы смотрели на все это и думали, что это нам снится. Наш дом был покрыт соломой. Солома давно уже сгнила, поэтому, когда шел дождь, нам приходилось подставлять тазики в места, где капало. Солдаты сбросили всю эту солому и покрыли дом черепицей – дорогущим в то время материалом. Хотя у многих была уже черепица, но для нас она казалось диковинкой. Наш дом покрыли черепицей, сделали отливы, отремонтировали печку, побелили стены внутри и снаружи. Починили крыльцо, которое мы в тяжелые годы просто-напросто стопили, поставили штакетный забор. Но это было еще не все. Самое удивительное случилось тогда, когда на легковой машине подъехала какая-то женщина. У нее в руках были большие пакеты, в которых оказались туфли, ботинки, сапоги, брюки, рубашки, куртки, шапки и фуражки. Мы боялись прикоснуться к этому, но она сказала, что это все для нас, что это все наше. Радости нашей не было предела. На следующий день мы пошли в школу в обновках. На нас смотрели, не сводя удивленных глаз, абсолютно все. Из оборванцев мы превратились в ухоженных, хорошо одетых детей. Нас посадили на вторую парту, и началась нормальная жизнь…

Второй брат вступил в разговор: