Эхо войны

       Девочка пожала плечами и испарилась. Рутта проводила ее подозрительным взглядом, неловко слезая со стола.

       - Вот же ящерово отродье...

       - Очень сомневаюсь, что это она, - я присела на край стола и принялась оттирать пальцы салфеткой. - А я, к слову, не ветеринар. В следующий раз свою подотчетную живность будешь отлавливать сама.

       - Как их вообще можно трогать? Они же... они же... - ее передернуло.

       - Если ты их так боишься, то комендант не иначе как садист, если держит мор в приемной.

       - А ты не в курсе, что их все боятся? Кроме ременов и тебя?... Ну да ты у нас и так блаженная, а вот по поводу ящериц я бы задумалась.

       - Донос напиши, - скучным тоном предложила я. - Мне.

       Рутта медленно покраснела.

       - Я не это имела в виду.

       Повисла тишина. Глаза девушки забегали, пальцы нервно забарабанили по столу. Я отправила измазанные салфетки в настольный утилизатор и встала.

       - Нет? Ну нет, так нет.

       - "Все равны перед Кодексом и богами, невзирая на касты, сословия и благосостояние. Каждый имеет право держать слово и быть уверенным, что его голос будет услышан, понят и расследован, а вынесенное решение будет истинным и беспристрастным", - процитировали за моей спиной книгу Мира. - Фарра Морровер, если вы не выйдете из этого кабинета немедленно, я позволю себе наглядно напомнить вам, каким образом множество ваших предшественников стали мучениками за веру.

       Я медленно улыбнулась, оборачиваясь. Фарр Торрили, единоличный владелец этих стен, лелеял в своей душе настолько чистую и незамутненную сомнениями неприязнь к Звезде, что слуги любого из шести верховных богов подпадали под нее автоматически. Подобные мне - тем более.

       - Я выпрошу для вас тепленькое местечко в глубочайшем подвале Бездны, фарр.

       - Если вы не уйдете сейчас же, повстречаетесь со своей весьма немилосердной богиней лично. Я вас не звал.

       И тебе сотню эйра под хвост, упертый самодур.

       Я ослепительно улыбнулась и не спеша направилась к выходу.

       Да, да, дражайший фарр - атеист. Встречаются и такие в наше бездуховное время. Весь форт с немалым удовольствием гадал о причинах радикальной антипатии коменданта к религии: формально к этому не было никакого повода. Будучи старого, но отнюдь не столичного аристократического рода, фарр Торрили воспитывался соответствующим образом. А в соланской провинции богов всегда почитали с необходимым прилежанием - особенно в такой глухой, как Деррин. Судоходные трассы от нас далеко, и даже на столичной планете было не так уж много народу, не говоря уже о "большом мире". Так что понять, где проживший всю жизнь на Деррин Торрили нахватался этой ереси, было сложно.

       Несколько экзальтированных девиц из гражданских даже рискнули в него влюбиться, зачарованные аурой загадочности, окружающей высокопоставленного фарра и его не менее колоритной внешностью, единственной кое-как соответствующей классическим канонам красоты деталью в которой были уши - длинные, красиво изогнутые на подъеме, с густой черной шерсткой. Все прочее если и производило впечатление, то крайне негативное: тусклые, цепкие глаза невнятного грязноватого оттенка, слишком бледное для темноволосого южанина лицо, тощий, неухоженный хвост и откровенно нечесаные волосы, которые он даже не удосуживался заплетать в косу - прелестное, должно быть, зрелище в официальной обстановке. Завершало образ то, что, похоже, в одежде своей он мало того, что спал, так еще и одевался с закрытыми глазами. Утешить себя тем, что фарр начальник впал в маразм по старости, тоже было нельзя - до преклонных лет Торрили было, как мне пешком до Солярики.

       Девицы называли это все "одухотворенностью". Мы, контрактники, звали его просто Мертвяком. Поскольку больше всего комендант походил именно на труп - все еще свежий, но уже успевший полежать.

       И сговорчивости ему это явно не прибавило.

       По крайней мере, в отношении меня, той, чья работа - разбирать чужие души, чистить и приводить их в порядок. Служитель карающего преступивших совесть Кодекса, последовательница "не самой милосердной богини", Первой из Звезды - не лучший кандидат на должность ротного храмовника, но что же делать, если другого нет.

       Хотя, как ни странно, моя работа не в том, чтобы поддерживать веру или дарить ее. Нет - и только потому Торрили меня здесь терпит. Она в том, чтобы четыре тысячи солдат, половина из которых - псионы, со всеми проблемами, которые прилагаются к неустойчивому сознанию ментально одаренных, не вцепились друг другу в глотки.

       Кому-то помогает психолог. Кому-то - только я.

       Кстати, о помощи, психологи и чисто провинциальной ксенофобии местных... Некоторые особо упертые "прихожане" мало того, что не приходят ко мне под идиотским предлогом другого вероисповедания, так еще и отказываются навещать фарра Матте.

       Приходится ходить самой, не давая заскучать нашим кумушкам в штанах. Как же, у служителя Кодекса не иначе как шашни с "ящерицей".

       Дать бы этой "ящерице" по голове, да посильнее - может, прекратит мотать нервы брату, племяннице и мне заодно.