Эхо войны

       Становится тихо и мертво. Только в дырах обшивки настойчиво, на одной ноте, посвистывает холодный ветер, и все так же медленно кружатся снежинки, опускаясь на запрокинутые лица.

       В ушах звенит.

       Я медленно, будто во сне, нашарила пряжку, выпутываясь из ремней. Соскользнула на четвереньках по вставшему дыбом полу к самой корме - там был грузовой люк. Кнопки оказались завалены сорвавшимся с креплений контейнером - я отпихнула его плечом, разрывая куртку, и открыла дверь вручную, с натугой оттягивая скобу.

       В щель ворвался холодный воздух и снежная пыль.

       Снег, снег, снег, без конца и края.

       Контейнеры вывалились наружу, утонув в сугробах почти наполовину. Я спрыгнула следом, на крышку самого высокого и осмотрелась.

       Корма насаженного на скалу корабля почти касалась земли. Сплющенный нос лежал на плоской каменной ступени тридцатью локтями выше. Двигатель цел - по крайней мере, на глаз.

       Я снова взобралась наверх, на корабль, цепляясь за кресла. Все, что жизненно важно, ясно и так: дайр не упадет еще ниже, вряд ли взорвется и уж совершенно точно никуда больше не полетит. Можно подумать и о экипаже... или о том, что от него осталось.

       В пилотский отсек я боялась входить - из-за того, что могу там увидеть. Но... пошла.

       Стеклопластик из-за густой сетки трещин стал непрозрачным, но цел. Пол выгнулся дугой, углы кабины смяты, но вот он, Тайл - дрожащей рукой опирается на консоль, над которой криво нависло пилотское кресло. У него разбиты пальцы, пережало ноги вздыбленным креслом и мешанина порезов на лбу, но - жив.

       Коэни... вот уж за кого не стоило волноваться - переливающийся пузырь силового щита почти полностью поглотил удар. Маг кивнул мне, коротким движением кисти снял щит и, оставив скальника на сиденье, соскользнул с кресла, помогая Тайлу встать.

       Я вернулась в грузовой отсек, начав методично обходить все углы. У самой стены, пристегнутый к разломанному, вырванному с болтами из пола кресле, нашелся Маэст. Без сознания, но в "чешуе". Я мельком просмотрела ауру - живой.

       Хвала Богине.

       Зима лежал под креслами там же - белая, как оседающий на ресницах снег, изломанная кукла. Одна рука зацепилась рукавом за сиденье и безвольно висела в воздухе, под запрокинутой головой растекалось красное пятно.

       Кто-то тормошит меня сзади за плечо. За спиной стоит непонятно откуда взявшийся Ремо и что-то говорит. Не понимаю - уши будто заложило.

       Врач качает головой и лезет под кресла, пытаясь нащупать у связиста пульс.

       Фарра, у вас шок. Сядьте.

       Голос в голове... Коэни? И по-девичьи хрупкая рука, настойчиво тянущая меня вниз, принадлежала, кажется, тоже ему.

       Почему-то тело начинает послушно опускаться на пол.

       В темноту.

       Смерть стояла за правым плечом и смеялась - язвительно и зло.

       Убийца ушел, забрав все ценное: обшарил кажущееся мертвым тело посланницы, до дна выпотрошил обе седельные сумки.

       Из-под прикрытых век капают редкие злые слезы. Она лишь посредник... Как рассчитаться с владельцами за вещи, на которые можно было выменять половину замковых полей?! Как оплатить три полновесных меры лучших самоцветов, что везла на отшлифовку?!

       Два рога скальника с бесценной резьбой из Вышлана, инкрустированные самоцветами медальоны магов Поющего города, крошечный мешочек с сушеными корешками тамеллы - все, что хранилось от воров под меховой безрукавкой, не снимаемой ни днем, ни ночью, ушло в руки проклятого Звездой мародера.

       Деньги, товары, и - она уверена в этом - тощий мешок с едой...

       И... О Богиня!

       Посланница распахивает глаза. Протягивает дрожащую руку к груди и замирает, почувствовав пустоту там, где еще несколько часов назад на прочном ремешке покачивался жесткий кожаный футляр, натирая кожу под рубахой. Свиток!

       Ради него она пустилась в путь зимой, ради него преодолела перевал Ледяной, прошла половину Великих Равнин, чтобы вот так... теперь...

       Слезы полились с новой силой, горькие, отчаянные. Весь город, весь род, а, возможно, и вся Нитерра - все это может оказаться под угрозой по ее вине.

       Но... Быть может, еще не все потеряно.

       Перед глазами чередуются вспышки темноты и слепящие радужные круги, но постепенно голова проясняется. Все четче и яснее становится мысль о погоне. Взрослого муфтара даже мужчина, даже с карайтами, не сможет убить. Увести чужого - тем более. Зверь где-то здесь, где-то поблизости, даже если сейчас его не видно сквозь снежную пелену, и он сможет взять след - даже сквозь сугробы.

       Либо она сможет догнать грабителя, либо умрет. Оборванку в разодранной одежде посреди зимы, в сезон разгула разбойничьих банд, без верительных грамот не подпустят даже к замковому рву. У нее нет выхода.

       Посланница старейшин южной Нитерры, Талери-ходящая-по-вьюге, младшая дочь самого уважаемого в округе клана муфтарщиков, пошатываясь, выпала из пещеры на снег.

       Карайта на правую руку осталась внутри, не замеченная никем - бурый от крови металл сливался с камнем.

       Убийца вспомнил о ней, уже расседлывая собственного муфтара на ночь. Заказчик торопил так, будто под ногами его горела земля, и возвращаться с полдороги он не стал, хоть хорошего оружия было и жаль.

       Оправданные жертвы.