Эхо войны

— Я солдат, фарр майор. Солдаты знают, на что идут. И верят… стараются верить в свой шанс. Один–единственный.

— Что ж… В таком случае, можете идти, фарра — мы и так оторвали вас от отдыха. Спасибо за сотрудничество.

Я поклонилась и направилась к двери. Офицеры, за весь разговор не проронившие ни слова, сгрудились возле майора, переговариваясь вполголоса. Уже во дворе меня настигла крайне неуютная мысль: полномочия и реальный статус у дражайшего майора куда выше, чем предполагает его звание и статус формальный. Вопрос — насколько?… И кто на данный момент руководит штабом?…

Проворочавшись с этими мыслями несколько часов, под утро я уснула.

Северянин пошлет нас на смерть. Я знала это даже во сне.

Там, во сне, вокруг меня белели снежные заносы поверх сухих осенних листьев. Богиня стояла за спиной и молчала, что делала так редко… Старинный фонарь качался на промозглом ветру, выстилая тени в два моих роста вперед. Кровавую реку сковало льдом, затянуло снежным настом.

Рядом, только протяни руку, стояла фигура, со спадающим с плеч темным плащом, со склоненной головой.

— Кто ты?

Молчание. Вот начинает поворачиваться в мою сторону голова, вот–вот я увижу лицо за темными волосами…

— Подъем! Третий, четвертый отряд в полном составе — сбор в девятой отрядной! Получасовая готовность! Первый, второй отряды…

Я вскочила, пропуская мимо ушей объявления дежурного. Схватить наваленные ночью на тумбочку вещи, сбегать в столовую, торопливо, на коленке, прожевать паек…

В отрядной было холодно до пара изо рта. Майор в камуфляже, под которым угадывалась «чешуя», сидел на стуле, скрестив руки на груди. Не тяжелая криптоновая броня, но все же… Да, что–то грядет. В полном составе… то есть с больными и увечными.

В течение пяти минут собрались все.

— Итак, фарры, — начал северянин, не поднимаясь со стула, — руководство базы приняло следующее решение… Решение о начале операции «Ядро». Мы нанесем по противнику превентивный удар в тыл, уничтожив управляющих животными псионов.

Видимо, я побелела, как полотно. Артей, сидевший рядом, пихнул меня локтем:

— Морровер, тебе плохо?

— Итак, — продолжал размеренный холодный голос, — план операции…

Я опустила голову, сгорбилась и сжала пальцами виски. Звезда моя, никогда не думала, что умру, посланная на убой, на заранее спланированное самоубийство. Я не боялась смерти, но пусть это будет смерть ради чего–то. Ради спасения стариков, детей или собственного товарища. Ради победы в бою войск Империи, ради того, чтобы война закончилась на день раньше… Ради победы мира во всем мире, ради белых кроликов, порхающих по облакам, да ради хоть чего–нибудь!…

А умру бессмысленно, посреди трущоб. Любишь ты посмеяться, Судьба…

План операции был прост. И я даже понимала, чем он вызван. Либо мы сидим в осадном положении, и нас постепенно вырезают поодиночке, либо мы собираем все, что осталось, в один кулак, и бьем, смутно надеясь, что нас не вырежут все равно — только быстро и всех вместе. И, поскольку время работает против нас… Отборные войска, «чумная» бригада, прорывается в логово чудовищ, пока все, кто остался, отвлекают противника на себя. Или, по крайней мере, пытаются…

— Для операции нужен небольшой мобильный отряд, иначе его присутствие будет сложно замаскировать. Здесь присутствует двадцать солдат. Пятеро могут остаться. Полагаю, останутся раненые. Возражения есть?

— Да, — Артей подскочил со своего места. — Я хотел бы участвовать в операции. Я достаточно устойчив к ментальным воздействиям, это может быть полезным.

Северянин едва заметно помедлил с ответом.

— Но руки у вас нет, как и протеза. Отклоняется. Еще вопросы? — его взгляд заскользил по лицам солдат.

— Да, — я тяжело поднялась. Помолчала несколько секунд. — Из присутствующих я единственный псион, пусть и слабый. И единственная, кто видел… псионов противника. Без меня шансы группы… уменьшатся, — я посмотрела в безразлично–отстраненные глаза северянина и прочитала там именно то, что хотела сказать. «Без меня шансов у группы нет». По его губам скользнула кривая, змеиная усмешка.

— Вы правы.

Я села, держась очень прямо. Вот и все.

Звезда учит поступать как должно, даже если твоя жизнь разлетится от этого на куски. Ватарам позволено многое, но с нас же и спросят много строже. В середине лета… В середине лета я уже поступила по совести, а не по разуму. И кто теперь рассудит, стоило или нет…

Час «Х» назначили на последнюю вечернюю вахту. До этого времени пятнадцать солдат, освобожденных от рейдов, по винтику перебирали оружие, броню и приборы, выявляя малейшую неисправность. Проверяли синхронизацию вживленных датчиков и контрольной аппаратуры. Просматривали боезапас. Безо всякого аппетита жевали паек и дремали вполглаза, привалившись к койкам.

На взводе были все — и те, кто оставался, и те, кто уходил. Они понимали, что сегодня решится все — в том числе, будет для города «завтра», или нет.

В полдень на мой переговорник пришло сообщение. Три слова, которых я ждала в первые дни эпидемии, не дождалась, и в малодушном упорстве подумала, что боги будут милосердны.

«Убит при исполнении»