Эхо войны

Для этой тонкой операции я уединилась в душевой — «пузырь» надевался на голое тело, под «чешую», и, по уверениям разработчиков, защищал «от всего». Ядовитых газов, излучений, умеренной радиации и перепадов температур в пределах ста градусов. В ядерный реактор, конечно, не войдешь, но силовиков туда еще ни разу и не забрасывали.

Тончайшая прозрачная пленка делалась для каждого строго индивидуально, обладала прочностью полуторамиллиметровой пластины стали и гибкостью газовой ткани. Опять же, с криптоном не сравнить, в экстремальных условиях «пузырь» рвался не раз (слава Звезде, не на мне).

На данный момент, осторожно влезая во все четыре части «пузыря» и сшивая их прилагающимся закрепителем в виде остро отточенного карандаша, я проклинала всех яйцеголовых этого Мира. А того, кто это все придумал — в особенности.

Потратив больше получаса, я наконец оделась и несолидно побежала в раздевалку, явственно опаздывая.

Однако опоздал и сам сержант, поэтому к проверке первого шкафчика я была уже на месте. Замечания посыпались лишь к третьему, но и те были чистой воды придирками. Все мы были, как–никак, профессиональными солдатами, а не зелеными новичками, которых можно поймать на небрежности и незнании устава, да еще во время заранее объявленной проверки.

Апофеозом задуманного сержантом представления было вовсе не это, что все прекрасно понимали. Поэтому, когда он распахнул мой шкафчик и угрожающе протянул: «ну–ну», я ответила ему весьма ироничным взглядом.

Дверца шкафчика захлопнулась. Сержант хитро прищурился, провел рукой по короткому ежику белесых волос, кхекнул:

— Думаешь, самая умная?

Я хмыкнула и равнодушно пожала плечами.

На осмотр шкафчиков и, в основном, оружия, ушло меньше часа. Закрыв последнюю дверцу, сержант вышел на середину раздевалки, достал прадедушкин свисток и поднес к глазам таймер. Через мгновение раздался знакомый по сотням учебных и боевых тревог визг: сигнал мгновенной готовности.

Сослуживцы одновременно рванулись к экипировке, красочно поминая войну и Корпус.

Здесь я и оценила собственную предусмотрительность, чем заслужила еще несколько нелестных эпитетов в адрес родной конторы: далеко не все успели натянуть «пузырь» заранее, и теперь раздевалка была тем еще зрелищем.

«Чешую» монтировать проще: чуть больше двух десятков сенсорных колец — якорей, по которым строится пластинчатая броня. Все эти кольца закрепляются в строго определенных местах у суставов, поясницы, груди и шеи, требуя внимания и сосредоточенности. В теории из–за неправильного расположения колец при построении пластины брони могли разрезать тело. Зато если все правильно — тело превращалось в облитый сверхпрочным металлом монолит с подвижными суставами. Блок управления крепился напротив сердца на одном из обручей. С него я и начала, стремительно выскользнув из формы.

Долгое отсутствие практики все же сказалось — на подгонку и точное расположение обручей времени ушло многовато. Зато прочие действия выполнялись автоматически и не задумываясь: натянуть мешковатый тонкий балахон–поддевку, тяжелую броню — штаны и глухую куртку из спецткани, жесткой, как пластик, с криптоновыми накладками на местах расположения обручей «чешуи» (единственным более–менее реальным способом вскрыть «чешую» была и остается поломка обручей. Или блока управления, что еще проще — поэтому его и защищали пластины почти во всю грудь). Из–за накладок эта броня и стала считаться тяжелой — в комплекте с фактической неразрушимостью у криптона идет солидный вес.

Я потянулась к секции с оружием. «Режуще–колющее» рассредоточилось в многочисленных ножнах и тайниках тяжелой брони. Парализатор и основной ствол легко вошли в кобуры — на бедре и за спиной.

Так. Вроде все…

Я сдернула с полки шлем и застыла навытяжку рядом со шкафчиком. Сержант едва уловимо кивнул, продолжая смотреть на таймер.

Не скажу, что оказалась в первых рядах, но прошло еще достаточно много времени, пока матово–черный строй в полном составе выстроился по периметру раздевалки.

Сержант наконец оторвал взгляд от циферблата. И громко объявил время.

Гробовая тишина.

— Ну что, сказать–то и нечего? — он обвел прищуренными глазами отрядную. — Вы у меня либо набираете форму по команде «бегом», либо я лично закопаю ваши обленившиеся тушки в овраге! И, представьте себе, фарры, даже не всплакну над могилками. Отмена учебной тревоги! Все возвращаются на места!

— До очередной тревоги. Вахты через две–три, — проворчали справа от меня, когда строй наконец сообразил, что можно расслабиться. Лай рывком открыл шкафчик, швырнул шлем на полку и с чувством сказал: — О боги, ну зачем я пошел в десант!

— Затем, что тебя не взяли в пилоты, — проворчала Тикки, снимая перчатки. — Бездна, Лай, как ты всех достал своим нытьем. Куда уж более непыльная работенка — маленький провинциальный форт, маленькое отделение силовиков. Тебя даже элитой считают на фоне обычных солдат. Чего тебе еще надо?

— Небо! — огрызнулся он.

— Корабль ему нужен, — сухо заметила я. — И «блеск далеких звезд и славы…»

— Тебе хорошо — у тебя есть лицензия пилота!