Эхо возмездия

– Дядя, – сказала Амалия обманчиво ровным тоном, – позвольте вам напомнить, что вчера за весь вечер вы обменялись с мистером Бэрли десятком фраз о погоде, железной дороге и газетах, которые вы читаете. Ах да, еще раз вы попросили его передать сахар. Позволительно ли мне узнать, из чего вы сделали столь… э… умопомрачительные выводы?

– Я же сказал: достаточно посмотреть на его рожу, – сухо промолвил Казимирчик, которого этот разговор уже начал утомлять. – Объясняю прямо: он impuissant[8], которого возбуждают только плетки и невинные девушки. Не хочешь мне верить – дело твое, но лично мое мнение таково: ты ничего не добьешься. Нет, конечно, ты можешь попытаться, но тебе не удастся сделать так, чтобы ты могла влиять на него в том ключе, который тебе нужен.

Амалия задумалась. Когда-то она недолюбливала своего дядюшку и считала его ненадежным человеком, повесой и эгоистом, но впоследствии ей пришлось убедиться, что при всей своей кажущейся никчемности и поверхностности ее родственник далеко не глуп, а в некоторых отношениях даже умнее многих. Кроме того, он имел весьма похвальную привычку высказываться только тогда, когда не сомневался в своей правоте, и, если сейчас Казимир был так категоричен, как минимум имело смысл принять его слова в соображение.

– А Павел Антонович знает? – спросила она.

– О том, что Бэрли неравнодушен к его дочери?

– Да.

– Нет, и мать ее пока тоже ничего не заметила. И скажу тебе больше: они вовсе не обрадуются, если узнают.

– Почему вы так решили? Разумеется, Павел Антонович умный человек, но я сомневаюсь, что он обладает вашей проницательностью… м-м… по поводу лондонских домов.

– В этой семье очень любят своих детей, – спокойно ответил Казимир. – Ты заметила, надеюсь, что старшая дочь после неудачного брака вернулась к родителям? И сын наведывается как минимум раз в месяц, судя по его разговорам.

– Он обычно просит у отца денег, – вставила Амалия.

– Нет, – безмятежно ответил Казимир, – если нужны деньги, есть сто тысяч способов взять их в долг в Петербурге. Деньги – это просто предлог, чтобы лишний раз увидеть родителей. А что касается мистера Бэрли, то, даже если не принимать в расчет его возраст, он не понравится Снегиревым в качестве жениха. Ведь он захочет увезти Лидочку с собой, и одно это выведет их из себя… Я заслужил жаркое за консультацию?

– И тарелку пирожных, – отозвалась Амалия ему в тон.

Казимир открыл рот, чтобы уточнить, какие именно пирожные он жаждет увидеть на своей тарелке, но тут без стука растворилась дверь, и вошла мать Амалии.

– Генеральша хочет тебе что-то сказать, – объявила Аделаида дочери. – Говорит, что это может быть важно.

– Я сейчас выйду к ней, – ответила баронесса Корф, поднимаясь с места. Казимирчик вздохнул и перевел взгляд на остывший бульон.

Когда Амалия показалась в гостиной, Анна Тимофеевна стояла посреди комнаты, хотя вообще-то это был ее дом, и она могла бы и присесть. Женщины обменялись приветствиями, и Амалия указала генеральше на большое кресло.

– Нет, я всего лишь на минутку, – быстро сказала Анна Тимофеевна. – Я подумала, что вы захотите узнать… Дмитрий Колозин убит.

– О! – вырвалось у Амалии. – Как это случилось?

– Никто не знает. Его застрелили. Одинцовы нашли его труп в своем саду.

– Одинцовы? А они тут при чем?

– Совершенно непонятно! Насколько мне известно, расследовать дело будет Михаил Порошин… Кажется, неглупый молодой человек, но карьерист… И товарищ прокурора Клеменс Федорович Ленгле ему под стать, но он еще не приехал… Бедная Евгения, конечно, натерпелась страху на допросе. Вряд ли Порошин думал, что она или ее брат как-то замешаны в этом убийстве, просто у него манера нагонять на всех оторопь, и не угрозами, а так… обстоятельно все выпытывая…

– Как все это некстати! – вырвалось у Амалии.

Она отвернулась с досадливым жестом.

– Хотя если преступника сразу же арестуют… Сестра убитой еще в больнице или уже скрылась?

– В том-то и дело, сударыня, в том-то и дело! – воскликнула Анна Тимофеевна. – Те двое, чьи угрозы мы слышали вчера вечером, всю ночь провели в больнице… Сиделки и сторож уже поручились, что Свечкин или как его там… и его жена никуда не уходили. Мотив был только у этого отставного штабс-капитана и его супружницы. Но если они ни при чем, кто же тогда убийца?

– Я благодарю вас, сударыня, за то, что вы мне обо всем сообщили, – произнесла Амалия, хмурясь. – Крайне неприятная история, в самом деле…

Попрощавшись с генеральшей, Амалия отправилась искать мать.

– Мама, тебе придется поехать на почту и отправить срочную телеграмму. Слугам я ее доверить не могу.

– Говори, что надо делать, – отозвалась Аделаида, не выказав ни малейшего удивления. Она села к столу и положила перед собой лист бумаги.

– Текст такой. – Амалия прошлась по комнате, размышляя. – «Дядя Казимир смертельно болен. Гость историка»… Нет, об убийстве упоминать не нужно, это лишнее… «гость историка Снегирева серьезно пострадал». Отправить нужно по этому адресу. – Баронесса подошла к столу, взяла из рук матери перо и надписала над текстом одну строку, начинавшуюся со слова «Петербург».