Эхо возмездия

– Сергей Васильевич, – сухо поправил следователь по особо важным делам, который приехал из Петербурга и обладал властью тормозить где угодно скорые поезда. Он забрался в сани, Порошин помог поставить туда чемодан и сел рядом со столичным гостем.

– Трогай! – крикнул следователь ямщику.

– А теперь, с вашего позволения, – сказал гость, – я хотел бы услышать в подробностях все, что вам известно об убийстве Колозина, а также то, что вам уже удалось установить в ходе следствия.

Порошин прокашлялся и рассказал, как сегодня утром Николай Одинцов нашел в саду окоченевший труп. От находки следователь перешел к результатам вскрытия, после чего поведал о вечере у Снегирева, описал всех, кто присутствовал на нем, а также незваных гостей, которые устроили скандал и угрожали жертве. Однако впоследствии проверка алиби выявила, что те, у кого был мотив разделаться со студентом, не имели такой возможности, а кроме них и подозревать-то было некого.

– Да, положение не из легких, – заметил гость из Петербурга. – Вот что: отвезите-ка меня к генеральше Меркуловой. Мне нужно поговорить с баронессой Корф.

– Но сейчас уже больше семи часов, а пока мы доедем…

– Будет неудобно тревожить баронессу в столь поздний час? – Сергей Васильевич усмехнулся. – Не извольте беспокоиться, милостивый государь. Скажите мне лучше вот что: раз вам известно, что тело Колозина переносили, почему вы не искали место преступления? Это раз. Два: почему вы не допросили Снегирева, его семью и прислугу? Почему не обыскали вещи студента?

– Потому что мы с Клеменсом Федоровичем получили телеграмму, которая запрещала нам что-либо предпринимать, – сухо ответил Порошин. – Нам было предписано дожидаться вас, так что, милостивый государь, если мы вас разочаровали, то вовсе не по своей вине.

– Ну, до разочарования пока далеко, – хмыкнул Сергей Васильевич. – Но работы нам предстоит немало, и если вы с Клеменсом Федоровичем полагаете, что меня прислали исключительно для того, чтобы я отнял у вас все лавры, то вы заблуждаетесь. – Порошин вспыхнул, но ничего не сказал. – Первое: надо будет опросить всех, кто присутствовал на ужине, всех, кто находился в доме Снегирева. Второе: надо найти место преступления. Третье: оружие. Каким бы дешевым ни был револьвер, из которого застрелили Колозина, он кому-то должен принадлежать. Четвертое: мы должны понять, почему студент был убит. В этой части вопросов пока больше всего. Можно строить какие угодно догадки, но, милостивый государь, мне нужны факты и только факты. Если мы не раскроем дело, причем в кратчайшие сроки, боюсь, это произведет на общество гнетущее впечатление. Кое-кто уже начал распускать слухи, что убийство Колозина – будто бы месть полиции за то, что его оправдали, а следователя, который вел его дело, уволили с треском. – Порошин нахмурился. – Мы-то с вами знаем, что разговоры о мести – сущий вздор, но видите ли, в чем дело: в современном мире правда мало кого интересует, зато очень многих интересует, как бы ее истолковать и подать в своих целях. И даже если мы с вами завтра же найдем убийцу и предъявим оружие, из которого застрелили студента, некоторые газетчики все равно напишут, что подданные российского императора живут в стране возмутительного беззакония, все плохо и дальше будет только хуже…

Сергей Васильевич говорил и говорил, а Порошин поймал себя на мысли, что его отношение к гостю из Петербурга коренным образом изменилось. Перед ним явно был жесткий, подкованный и чрезвычайно умный человек, не упускавший ни единой мелочи. И еще следователь подумал, что, кем бы ни был таинственный убийца Колозина, его песенка спета. Прибывший из Петербурга следователь по особо важным делам определенно знал свое дело, и знал его весьма хорошо.

Они завернули во двор генеральши Меркуловой, и сани остановились, не доехав несколько метров до крыльца. Сергей Васильевич вылез и вытащил свой чемодан.

– Мне пойти с вами? – спросил Порошин.

– Нет, не стоит, – ответил следователь по особо важным делам. – Завтра с утра мы примемся за дело, так что постарайтесь сегодня отдохнуть как следует. Я поговорю с этой дамой, а потом ее кучер отвезет меня.

– Что ж, тогда до завтра, – сказал Порошин.

Кивнув ему на прощание, Сергей Васильевич взбежал на крыльцо и постучал в дверь. Ему открыла горничная, а когда он снимал пальто, вниз спустилась мать Амалии.

– Госпожа баронесса дома? – осведомился гость. – Сергей Васильевич Ломов, из Петербурга, следователь по особо важным делам. Мне необходимо с ней поговорить.

– Прошу вас следовать за мной, – сказала Аделаида. – Моя дочь вас ждет. Чемодан можете оставить здесь.

И через несколько секунд следователь оказался в гостиной, где на стенах висели кавказские шашки, а в очаге полыхал огонь. Баронесса Корф в платье цвета спелой вишни поднялась из кресла навстречу гостю и сделала матери едва заметный знак. Кивнув, Аделаида вышла и тщательно прикрыла за собой дверь.

– Добрый вечер, Сергей Васильевич, – сказала Амалия.