Эхо времени

– Да, да в корзинах. Наверху они садились в большие корзины, к ним были привязаны толстые веревки, веревки перекинуты через выступавшие наружу бревна. К другим концам веревок привязывали бревна, корзины с кувшинами с водой или даже корзины с песком. Корзины с людьми сталкивали вниз, они опускались, а груз поднимался. А вот когда надо было поднять камни, то в корзины насыпали песок, другие концы веревок привязывались к камню, корзины сталкивались вниз, в них еще прыгали люди, и камни начинали подниматься. Сначала на один уступ, потом на другой, и так до самого верха. А вниз от камней свисали еще веревки, за которые цеплялись люди и не давали камню наклониться. А вот как там, наверху камни ставились друг к другу, я не видел. Чужой говорил, что для этого он пользовался теми палками, о которых я вам говорил. И все у них так быстро получалось, что камни, привезенные на ладьях утром, уже к концу дня оказывались наверху. А ладей тех была не одна, а много. И приплывали они одна за другой. Почти до вечера.

Рассказчик замолчал, задумавшись, словно силясь что-то выделить еще важное из воспоминаний.

Кто-то, прервав тишину, воцарившуюся под впечатлением от услышанного, робко спросил:

– А Высокого ты видел?

– Да видел. Один раз. – Уточнил рассказчик.

– Он приплыл с другого берега на ладье и сразу пошел по насыпи наверх, к Чужому. Да, Высокий совсем не изменился с того времени, когда я его видел в нашем стане. В отличие от Чужого. О чем они говорили, я не знаю. Чужой никогда не хотел говорить о Высоком, сколько я не расспрашивал. Только один раз он как-то странно сказал, что усыпальница нужна Высокому, для общения со звездой, которую Чужой как то странно назвал, но я не запомнил.

При этих словах невозмутимое лицо Жреца оживилось.

– А показать эту звезду можешь?

– Могу. Чужой много раз показывал эту звезду.

– Хорошо. Стемнеет, покажешь.

И обратившись ко всем, сказал:

– То, что мы сегодня услышали не оставляет сомнений, куда идти. Надо послать людей во все станы племени рассказать обо всем, что здесь произошло и о нашем решении идти на восход. Спешить не надо. Тот урон, который нанесли врагам наши сыновья, они еще долго будут зализывать. Пусть пастухи и охотники сначала найдут место для нового стана, а потом мы все пойдем туда. Да помогут нам в этом трудном деле Высшие силы!

6

Решение, принятое Жрецом, мигом разлетелось по стану, но переполоха не вызвало. Напротив, было воспринято как совершенно необходимое. И со следующего дня началась неспешная, но неуклонная подготовка к дальней дороге. Прежде всего, занялись уборкой урожая. Вернее, всего того, что успело вырасти. Пригнали скот. Часть мелкого зарезали и стали готовить мясо для дальней дороги. Вовсю жарили, пекли, сушили и вялили. Понемногу чувство предстоящей дальней дороги овладевало всеми в стане.

И вот, наконец, Жрец велел собраться всем у жертвенника, для совершения обряда отправки первой группы на поиск нового места стоянки. Принесли и положили на жертвенник молодого ягненка. По знаку Жреца служка перерезал ему горло и хлынувшую кровь стал собирать в жертвенную чашу. Подошел Жрец, взял чашу, высоко поднял над головой и что-то бормоча, стал поливать кровью жертвенник и пространство вокруг него. Принесли связки хвороста и сухого тростника и стали складывать на жертвенник. По знаку Жреца, один из служек с чашей с тлеющими углями подошел к жертвеннику, подсунул чашу под кучу и стал раздувать огонь. Усилий много не потребовалось. Пламя вырвалось из-под груды хвороста, весло взбежало на самый верх и заполыхало. От жертвенника потянуло вначале запахом паленой шерсти, затем и жаренным, а потом и горелым мясом. Пока горел костер Жрец, воздев к небу руки, протяжно и заунывно причитал какую-то, только ему понятную молитву, и просил небо, звезды и Высшие силы благословить его народ на переселение, даровать на новом месте их защиту от засухи, бескормицы и напастей врагов.

Молодые юноши, вооруженные копьями, луками, ножами по знаку Жреца собрались в колонну и отправились в путь, за ними следом погнали небольшое стадо овец и ослов, навьюченных поклажей. Колонну замыкала вереница рабов с поклажами за спинами и на головах.

Караван медленно и величественно покидал стан.

Прошло много времени. Даже невозмутимый Жрец стал выражать тревогу по поводу судьбы каравана. Уже рядом обосновались люди из соседнего стана, сорванные с мест призывом Жреца, когда, наконец, появились вестники. Они долго о чем-то говорил со Жрецом.