Эхо вторжения (СИ)

Она и сама пребывала в неизвестности и однажды не выдержала и посредст-вом «браслетов» попыталась связаться с Николаем. Это было их первое свидание «наедине» и оба были слегка скованы, каждый из них помимо общего дела думал еще о том, как могут сложиться и их личные отношения друг с другом. По общим проблемам Николай постарался ее чуть успокоить. В крайнем случае, он обещал подвесить дисколет прямо над территорией части и под его прикрытием эвакуировать всех, но вот как поступать потом, он пока тоже не знал. Время «визуального контакта» было ограниченным и, больше ни о чем они поговорить не успели, а возможно и не решились, и не сумели…

Марина сама пока не могла понять, какие чувства она испытывает к Николаю. Здесь была гордость за него оттого, что он, оказавшись один в другом мире, морально не сломался. То, что этот мир оказался почти идентичен его родному миру, роли по ее мнению, не играло. Были и жалость к нему именно оттого, что он оказался один. Она достаточно хорошо понимала его состояние, ведь она и сама, когда два года назад в Афганистане погиб ее муж, осталась совсем одна. Родителей у нее не было уже давно, а детей они с Олегом завести не успели. Она и сейчас помнила то ощущение тоски и безысходности, охватившие ее с момента получения известия о смерти мужа, и продолжавшееся с переменной тяжестью очень долго. Прошло более года, прежде чем последствия трагедии постепенно прекратили с прежней силой давить на ее мозг.

И вот теперь, почувствовав в Николае, в какой-то степени, «родственную ду-шу», ее собственная душа потянулась к нему. Но пока и это влечение доставляло ей только беспокойство. Оттого, что Он пока не мог ее понять. Слишком мало времени прошло после его разлуки с собственной, теперь вряд ли достижимой для него, семьей. Он еще не во всей полноте осознал свою потерю. Еще не свыкся с мыслью, что он здесь навсегда. Он пока не принимает и хочет принять этого.

Ну, что же, к страданиям ей не привыкать! Она подождет! Подождет еще не-много! Уже давно никто не трогал ее душу. Были у нее конечно единичные свидания с мужчинами, в основном для удовлетворения физиологических потребностей, но свидания эти Марина старалась забыть как можно быстрее. Пока никто не смог «затронуть ее сердца». Только сейчас оно чуть растаяло, да и то для того, чтобы страдать. Но это страдание не приносило той тяжелой боли, как раньше. Боль была, но боль ожидания, надежды, надежды любви. И боль эта была не то чтобы сладкой, но созидающей, без сомнения. Сейчас Марина почти верила тем строкам, которые прочла где-то еще в ранней юности, она не помнила их автора, но помнила сами строки: «Может энергия безответной любви иная, чем энергия разделенной? Может она даже на несколько порядков выше ее? И в зависимости от того, какой будет определен выход энергии неразделенной любви, сила ее будет созидающей!»

Вот только что будет созидать именно она, Марина еще не представляла. И пока она направилась к старшему лейтенанту Мезенцеву, исполняющему обязанности командира части как старшему по званию и должности из «выживших». Ранее усиленный батальон превратился в одну неполную роту. И в то же время за исключением троих человек, на которых к моменту «воскрешения» не хватило «готовых» тел, рота Мезенцева была в полном составе. Но проблем от этого все равно меньше не оставалось. Вот и сейчас надо было подготовить личный состав к возможной экстренной эвакуации.

6

Мое дело сказать правду, а не заставлять верить в нее.

Ж.-Ж. Руссо

Николай услышал звонок в дверь, и хотя знал, чьего визита он удостоился, все же почувствовал чувство некоторого волнения. Не каждый день на дому тебя посещают генерал-майоры, да еще в то же время работники комитета государственной безопасности. Но страха Николай не испытывал. После всего случившегося нужно было что-то посущественнее, более неординарное, чем лицезрение кагэбиста, пусть даже и высокого ранга.

Но открыл он дверь уже вполне в спокойном состоянии духа. Первой в квартиру впорхнула Вероника и к удивлению Николая, совершенно не заботясь о реакции присутствующих мужчин, вдруг со всей своей непосредственностью повисла на шее Николая и чмокнула его в щеку.

— Поздравляю с победой! Наверное, кроме меня, вас еще никто и не поздравлял?

— Ну почему же! Мы друг друга не только поздравили, но даже это дело чуть «спрыснули» шампанским! А остальные, действительно…. Поздравить не догадались. Зато один человек захотел даже посадить нас в тюрьму! — Ответил Николай и искоса поглядел на Букограя.

— Кхе-кхе! — Кашлянул тот, входя в квартиру. Ему пришлось склонить голову, что бы не задеть притолоку двери. Это у него уже вошло в привычку, на уровне безусловного рефлекса. Но не выпускались отечественной промышленностью квартирные двери, которые были бы под стать Михаилу Ефремовичу. «Экий громила! — Подумал Николай, разглядывая плотную широкоплечую фигуру гостя. — Настоящий богатырь!»

— Извините за вторжение и позвольте представиться! Михаил Ефремович Букограй!