Эхобой

Казалось, бабушка меня не слушает, а просто смотрит на меня, как загипнотизированная, радуясь, что я приехала. Да я и сама смотрела на нее точно так же. Я не видела ее с прошлого года, когда она приезжала к нам помогать после аварии. Бабушке было сто лет, но выглядела она моложе — постоянно принимала таблетки «Вечное Сияние». Папа говорил, что она похожа на гадалку из XIX века. Он был недоволен, что она так давно принимает эти таблетки — все двадцать шесть лет, что он знал ее, а может, и дольше.

Препарат «Вечное Сияние» считался довольно опасным. Наркотик, замедляющий старение, был в свободной продаже для тех, кому больше семидесяти. Но те, кто помоложе, добывали эти таблетки просто ради развлечения, а потом попадали в зависимость. Не знаю, возникло у бабушки привыкание к таблеткам или нет, но папа в этом не сомневался. Он говорил, что мама считала бабушку безответственной: та изменяла всем своим семерым мужьям, включая третьего, который был моим дедушкой и погиб в 2080 году, когда цунами накрыло западное побережье Ирландии. Папа рассказывал об этом, когда мне было всего семь лет. Если речь заходила о бабушке, ему всегда было сложно держать себя в руках.

Вообще-то она выглядела еще моложе, чем в прошлом году. Это было странно.

Раз, два, три, четыре, пять. Вдох. Раз, два, три, четыре, пять. Выдох.

— Ох, Одри. Вот это да… Вот это технологии! Ты как будто и в самом деле стоишь в комнате! Наверное, ты в одной из этих новых капсул, о которых я слышала? Твой дядя сколотит миллиарды на их продаже. Поверить не могу, что твой отец все-таки согласился купить такую вещь. Что-то больно на него не похоже. Я пыталась дозвониться твоей маме, но она не отвечает. Что-то я вдруг разволновалась… Не знаю… У меня вдруг возникло какое-то странное чувство…

Все плохо, все очень плохо.

— Папа не покупал новую иммерсионную капсулу.

Скажи это, скажи, скажи.

— Я не дома, бабушка.

— Как это — не дома?

— Я у дяди Алекса.

Эта новость так ее потрясла, как будто она уже догадалась, что случилось что-то очень плохое.

Скажи ей.

— Бабушка, их уби… — я собиралась сказать «убили». Но было ли это убийством? Алисса была недочеловеком, роботизированной плотью. Если кого-то уничтожает робот или лев, то так и говорят «уничтожает». Я не хочу повышать статус Алиссы. Так что я поправила себя:

— Их… уничтожили.

Сказав это, я заплакала. Слезы были настоящими. И настоящие, и призрачные слезы текли одновременно.

Странно, но мне стало легче. Мне хотелось бы плакать без остановки, но пришлось взять себя в руки — ради бабушки. Та смотрела на меня, как на пустое место, как будто меня вообще там не было (так оно вообще-то и было). Как будто ужасные слова, которые я произнесла, заставили все исчезнуть. Она не плакала. Она словно погрузилась в себя.

— Нет! Нет. Что ты такое говоришь?

Я повторила.

— Уничтожены? Не понимаю, что ты имеешь в виду. Чем? Кем?

Я осмотрелась. В комнате было шесть Эхо. И все они смотрели на меня со своим обычным безразличием. Мне было страшно продолжать, но бабушка должна знать правду.

— Эхо.

— Что?

— После того, как ты вернулась на Луну, мы купили Эхо.

— Да. Твоя мама рассказывала.

Я кивнула.

— Ты хочешь сказать, она уничтожила маму?

— Да, и папу.

— Этого не может быть. Ты что-то путаешь. Ты путаешь. Одри, ты что-то путаешь, — она довольно долго повторяла эти слова. — У Эхо не бывает сбоев.

— У этой был.

Ей потребовалось немало времени — полчаса или больше, пока она наконец-то смогла все осознать.

— Лорна, Лорна, Лорна, — повторяла она, и голос ее постепенно угасал. — Моя… бедная… Лорна.

Внезапно бабушка посмотрела вдаль, как будто увидела саму смерть. Ее бросало от истерики к спокойствию и обратно. Она все пыталась обнять меня. Я чувствовала симуляцию прикосновений, но бабушка вряд ли что-нибудь ощущала. Ее руки скользили сквозь меня.

Она достала из банки пару сверкающих капсул и проглотила. Мне удалось рассмотреть их название: это было не «Вечное Сияние», а «4-Dioy»,[10] в которых содержалась четырехкратная доза препарата. Эта версия «Вечного Сияния» была запрещена на Земле из-за странных побочных эффектов. Их давно уже не принимали, чтобы замедлить старение. От них только ловили кайф.

— Мои таблетки счастья не действуют, — сказала бабушка, проглотив несколько штук. Она была в отчаянии. И все твердила: — Они не работают, не работают, не работают…

Эхо, массировавшая ее ступни, женщина с короткими темными волосами и красиво очерченными скулами, заговорила:

— Госпожа, вы уже приняли шесть капсул. Это ваша дневная норма. Вы просили напоминать об этом.

— Ох, Чонтича. К черту дневную норму, — ответила бабушка и продолжала глотать таблетки одну за другой. Ее руки жутко тряслись. Казалось, все ее тело содрогается. Сперва я подумала, что исказился иммерсионный видеоряд, но это было не так. Все оставалось неподвижным, кроме бедной бабушки.