Эхобой

Робот крепко взял ее за руку, и я увидел, как кровь отхлынула от ее лица.

— Отпусти меня! — закричала она.

— Вы пойдете со мной, — монотонно повторял Зета-1. — Вы пойдете со мной, вы пойдете со мной, вы пойдете со мной…

— Мне больно, — сказала она, когда робот потащил ее прочь.

Я почувствовал себя виноватым — это еще одна эмоция, от которой я бы с радостью отказался. Возможно, самая худшая. Но в глазах Леони горел вызов, и она продолжала кричать:

— Алекс Касл жив, а пятьдесят человек убиты! «Касл» — самая безнравственная компания! Частным корпорациям вообще нельзя финансировать полицию, но «Касл» — хуже всех! Любой инцидент за последние тридцать лет, в котором попирались нравственные принципы, напрямую связан с компанией «Касл»! Примеры? Существование этого зоопарка! Распространение роботов-охранников и роботов-полицейских! Нейро…

Ее голос стих вдали, даже я его уже не слышал. Я подумал о том, насколько эта девушка глупа, если отстаивает свои принципы перед лицом реальной угрозы.

— Итак, — сказал Луис, обращаясь ко мне. — Думаю, тебе пора возвращаться к работе.

Я встал.

— Да, господин.

Луис рассмеялся. Это был тот же смех, который я слышал в темноте, который разносился в холодном ночном воздухе, когда тигры рвали на куски Эхо.

— Сто тринадцатый, ты и правда очень странный Эхо. Но, думаю, ты не безнадежен.

Он указал в сторону Леони.

— Хорошо, что ты не стал изображать героя.

Я покорно улыбнулся, прекрасно понимая, что похвала Луиса ничуть не лучше его недовольства. Мне хотелось знать, что стало с Леони.

— А сейчас, — сказал Луис, доставая круглую глазную камеру из своей глазницы и протирая ее. — Пора возвращаться к работе. У меня есть для тебя специальное задание. Думаю, ты готов.

ГЛАВА 15

Работой, о которой он говорил, было посещение загона неандертальцев.

Их держали рядом с Элис. В их загоне не было так холодно, но охраняли их так же бдительно. В первую ночь Пятнадцатый рассказал мне, что неандертальцы опасны, как и все животные в этом зоопарке, которые становились еще злее из-за жестокого обращения. Они, конечно, не были тиграми, но на прошлой неделе уничтожили Эхо — размозжили ему голову камнем, когда тот отвернулся.

Луис сказал, что неандертальцев зовут Орегон и Питу. Имена им дали в зоопарке. Я должен зайти в вольер и покормить их.

— Не вздумай проявлять дружелюбие, — распорядился он. — Все ясно, компьютерный мозг?

— Да, — сказал я.

Луис плюнул на землю.

— Хорошо, — ответил он. — Хорошо. Ты учишься. Продолжай в том же духе, и все пойдет как по маслу.

Он подтолкнул меня вперед. Я прошел через обе двери, неся еду — две миски со стейками из антилопы и белым рисом и две плошки с водой. Питу спала на куче сена возле пещеры. Орегон сидел на корточках и что-то чертил палкой на земле. Он услышал, как за мной закрылась дверь, поднял глаза и не отводил от меня взгляда все время, пока я шел к ним. Когда до них оставалось пять метров, я поставил миски на землю. По лицу Орегона сложно было что-то понять — нависший лоб, широкие скулы, пристальный взгляд. Я был запрограммирован читать человеческие лица, а не лица неандертальцев. Но все же, мне казалось, я увидел в этих глазах слабый отблеск грусти. В тот день это чувство было мне хорошо понятно.

Когда я выпрямился, Орегон заговорил.

— Пожалуйста, — произнес он с довольно странной интонацией, но по-английски. Я увидел на его руках царапины. Он показывал взглядом на дверь. — Мы хотим бежать. Мы хотим свободный.

Я покачал головой.

— Мне очень жаль, — сказал я так тихо, как только мог.

Орегон прыгнул вперед и схватил меня за руку. Он оказался сильнее обычного человека. Я не знал, наблюдает Луис за происходящим или нет, но, если честно, мне было все равно. Я увидел, что в другой руке Орегон сжимает заостренный с одной стороны камень.

— Я не могу, — сказал я.

— Не принадлежать здесь, — сказал он, отпуская меня. В его голосе определенно звучали гордость и вызов.

Луис сказал, что нельзя быть с ними дружелюбным. Но я остался; я хотел объяснить.

— Боюсь, что все-таки принадлежите. Вы созданы для этого места. Созданы для людей. Так же, как и я. Без них нас бы не было. И мы не можем сбежать.

Орегон не выглядел благодарным. Он поскреб лицо. Я видел, что он был переполнен грустью и страхом. Он кивнул и, казалось, понял. Тогда он попросил о помощи по-другому. Он показал пальцем на меня, потом на себя и на Питу, которая уже проснулась и сидела, глядя на меня большими испуганными глазами.

— Ты, — сказал Орегон. — Делать умирать.

— Что?

— Убить. Нас.

В уголке его глаза появилась слеза, скатилась по щеке.

— Тогда мы… — он с силой провел заточенным камнем по руке. Кровь потекла тонким ручейком.

— Не делай этого, — сказал я и посмотрел по сторонам, ища, чем остановить кровь.

Неандерталец сказал:

— Делать так. Если не делать свободный. Мы хотим умереть.

Я вытащил из кармана листовку, которую дала мне Леони, прижал смятый листок электронной газеты к ране Орегона, и пока она впитывала кровь, увидел, что там появилась новая статья.